А вот и Полетта

Опять долгая пауза. Глаза у нее закрыты. Он воспользовался этим, чтобы оглядеться. Комната маленькая, темная и невероятно загроможденная. Ему тут же приходит в голову мысль, что у него все как раз наоборот. Чуть ли не эхо гуляет, настолько дом пуст. Мысль эта вгоняет его в тоску, и он снова принимается разглядывать клеенку. Наконец задает вопрос:

– Вообще-то, я не лезу в чужие дела, мадам Марселина, вы сами знаете. Но… У вас, наверное, какие-то серьезные неприятности, поэтому вы… вы вот так?..

– Что я – вот так?

– Ну, газом?

– А что – газом?

– Ну как же, вы ведь…

Фердинанд в затруднении. Дело личное. Его вовсе не касается. И однако он чувствует: сказать что-то нужно. Тогда он начинает ходить вокруг да около, переливать из пустого в порожнее, говорить обиняками. (Еще ему очень нравится выражение «читать между строчками».) Он глубоко убежден, что слова искажают мысль, поэтому предпочел бы полагаться на инстинкт и возложить все заботы на него. Хотя с ясностью осознает, сколько раз именно этот паршивец его подводил! Слово за слово, он боится, сам того не желая, вызвать переизбыток эмоций, или же поток слез, или какие-то признания. Ему это совсем не нравится. Если бы каждый сам разбирался со своими делами, жизнь была бы куда проще! Со своей женой он придумал один трюк, который помогал ему уворачиваться от излишне задушевных бесед: едва он чувствовал, что ее клонит в эту сторону, он вспоминал что-нибудь из прошлого. Всего пару слов, будто невзначай. И опля, ему оставалось только рассеянно слушать. Она так любила поболтать, бедная его женушка. Обо всем и ни о чем, о всяких пустяках. Настоящая балаболка. Но больше всего она любила поговорить о прошлом. О своей юности. О том, как раньше было лучше. И куда приятней. Особенно до того, как они познакомились! В результате она всегда начинала яростно перечислять все жизни, которые она могла бы прожить где-нибудь в другом месте – в Америке, в Австралии, а может, в Канаде. Ну да, почему бы и нет, всякое случается! Если бы только он не пригласил ее на танец, не стал бы шептать всякие ласковые словечки, не прижимал к себе так крепко на этом чертовом балу 14 июля. Какая жалость.

Он на нее не сердился. Он и сам когда-то мечтал. И тоже о разных приятных штуках. Только очень быстро понял, что мечты и любовь – это не про них. Не тот случай. Может, он сам к ним не приспособлен. Или когда-нибудь в другой раз. Или в другой жизни – как у кошек!

Ладно. Вернемся в настоящее.

Он в доме у соседки. У той явно какая-то проблема, но говорить она о ней не желает, несмотря на его осторожные расспросы. Он о ней почти ничего не знает. Только что зовут ее Марселина. Она торгует на рынке медом, фруктами и овощами. И еще она немного иностранка. То ли русская, то ли венгерка. Короче, с Востока. Она здесь обосновалась не так давно. И все же несколько лет уже прошло. Шесть или семь? Ну да, не так уж мало…

Он еще раз огляделся. На этот раз обратил внимание, что нет ни газовой колонки над раковиной, ни холодильника, ни стиральной машины, ни телевизора. Никакого современного комфорта. Как когда он был маленьким. Только радио, чтобы быть в курсе новостей, и холодная вода в кране, чтобы умываться. Зимой, как ему вспомнилось, он всегда старался увильнуть от умывания. А еще эти мучения с постельным бельем: когда его доставали из таза, он помогал отжимать, и кончики пальцев коченели и покрывались мелкими трещинками. Да, в те времена иногда приходилось так корячиться, мама не горюй! Ему пришло в голову, что на самом-то деле этой бедняге мадам Марселине могла просто осточертеть такая жизнь. Со всеми ее невзгодами и нескончаемой возней. Наверное, ее оставило мужество. А еще оказаться так далеко от своей страны, от родных – это тоже не сахар, верно? Может, в том и причина… Он почувствовал, что не сможет просто отмахнуться… что придется влезать в это дело, заставить себя говорить. И не только о пустяках, дожде или хорошей погоде. Или даже о ее собаке. Ну и умный у вас пес, это же надо! Вам здорово повезло с такой собакой. Моя последняя была полной дурой, но такая привязчивая. А ваш… Это сучка? Вы уверены? Я как-то не заметил.

Он делает глубокий вдох. И решается. С ходу заявляет, что все понимает. Что у него тоже пару раз было такое желание. На самом деле три раза. Ну, если уж совсем честно, то четыре. Однако… он дал себе время подумать. И нашел очень весомые причины этого не делать. Вот, например… Но с налету ему в голову решительно ничего не приходит. Ну как же, вот дурак: ее внуки! Внуки – это замечательно. Просто восхитительно. Совсем не то что собственные дети. Правда-правда. Намного симпатичнее, и живее, и куда смышленее. Может, дело в том, что времена переменились, сейчас все совсем по-другому. Если только дело не в нас самих: старея, мы становимся терпеливее. Такое тоже возможно… У вас их нет? Что, совсем, ни одного внука? Вот черт. Досадно. Но ведь есть и другие вещи, ради которых стоит держаться. Погодите, дайте подумать.

Она поднимает голову, глядит в потолок.

Он чешет макушку. Пытается побыстрее что-то придумать.