А за окном – человечество…

По километровым коридорам университета, являющегося издавна охраняемым памятником архитектуры всероссийского значения, неуловимой тёмной материей стали перетекать слухи о возможной забастовке коллектива.

А как, прикажете, иначе реагировать людям, когда у них на глазах почти вековой истории кафедры и факультеты исчезают в никуда или эволюционируют в некое непонятное новообразование? Кстати, даже диффузия различных металлов происходит естественней и гармоничней, нежели соединение человеческих коллективов.

Конкретно мою Веру в связи с аннулированием гуманитарного факультета переместили с должности декана в кресло директора Научной библиотеки. С мудрёной хитренькой приставкой «врио».

Лес рубят, щепки летят. То есть, мы.

Ежесекундно только в видимой части Вселенной рождаются и умирают миллионы звёзд.

Вера не устраивала истерик, не проливала невидимые и видимые миру слёзы. Она просто как бы перестала быть. Даже забыла о том, что через неделю у нас начинается отпуск. Такой долгожданный ещё месяц назад. Никогда в жизни нам не было так безразлично, что у нас появилась возможность вдвоём почти надолго забыть о работе.

…В тот день, вернее, утро, наша с Верой активная фаза жизни началась с раннего телефонного звонка. Вернее, его подобия – некое обессиленное дребезжание моего доисторического домашнего аппарата проводной связи: подлинное детище начала пятидесятых прошлого века: массивный чёрный телефон с цифро-буквенным дисковым номеронабирателем, вида солидного, начальственного, но со звонком уже сиплым, нервно стенающим, просто-таки болезненно дребезжащим.

Старый ворчун, одним словом, глухо подал свой надорванный голос. Этот тяжёлый аппарат был похож на огромного угольного жука-рогача, на котором с женской эротичной гибкостью возлежала трубка, замотанная на месте трещины синей изоляционной лентой. Отец как-то говорил мне, что у этого торжественно-парадного аппарата до нас имела место быть весьма непростая, запутанная биография с выходом на самые высшие политические этажи СССР. Не исключено, что он когда-то принадлежал к когорте номенклатурных кремлёвских телефонов, и по нему вполне мог говорить Иосиф Сталин. А при Никите Хрущёве этот символ времени уже жил у нас. Несколько раз любители антиквариата из новых русских предлагали нам за него хорошие деньги, но мы не спешили расстаться со своим историческим телефоном. Вернее, доисторическим.

Вообще я дома после работы и тем более по выходным предпочитаю отключать все устройства для контактов с большим миром, но сегодня в связи опять-таки со слиянием вузов я, как говорится, потерял бдительность и забыл исполнить это. Ещё могло сказаться мистическое влияние на русского человека такого особого фактора, каким, несомненно, является первый день отпуска. А это был именно он. Я и моя Вера Константиновна сегодня проснулись отпускниками.

Когда наш ретро-телефон подал голос, мы с ней как раз намеревались начать сборы для поездки на дачу. Само собой, шашлык в этой демонстративно счастливой программе был центральным событием. И я уже благоговейно бредил летучим запахом дымка, насыщенного мясными пряными ароматами.

Я демонстративно небрежно извлёк трубку из лона рогатин.

Нам, вернее Верочке, звонил её новый начальник, лет двадцати восьми некий Аркадий Большов, назначенный в «пед» со вчерашнего дня проректором по социально-воспитательной работе. Новый малоизвестный кадр из политеха прежде руководил тамошним Центром культуры и творчества, и был выдвинут таинственными тектоническими подвижками реформаторских структур. Он как вулканический островок внезапно появился среди океанской безбрежности. Я недавно видел фотографию Большова в уже соединённой вузовской газете с новым общим названием «Физики-лирики» и отчётливо запомнил его вдохновенно-деловое лицо, светящееся верой в новые успехи на поприще формирования достойного облика современного «обучающегося». Правда, для меня осталось загадкой, в действенную силу чего он больше верит с высоты своих юных лет: плановых митингов, торжественных собраний, круглых столов или Аркадий в глубине души особенно расположен к массовым запускам в небеса обетованные тематических шариков и патриотических флэшмобов вкупе с социально-заострёнными автопробегами. Тонкий такой, стройный активист. Высокенький. В зауженных модных брючках с приоткрытыми голыми глянцевыми щиколотками. Со взглядом как у комсомольского вожака прошлого века, но манерами сегодняшнего видеоблогера из YouTube.

Разница между неживой и живой материей на атомном уровне полностью исчезает.

Большов заговорил со мной тем формирующимся у него аккуратно-тихим руководящим голосом, которому подчинённым желательно трепетно внимать. Не скажу, что я вовсе, до самозабвения, поддался их магической силе, но когда мы с ним начали беседу, я невольно слушал его, напрягшись, почти как солдат в строю.

– Мне Веру Константиновну. Это с работы. Большов… – внушительно представился он.