А за околицей – тьма

Ярина удивлённо глянула на сундук у окна; на её памяти Обыда ни масла, ни чего другого не прятала.

– Мала ты ещё, не знаешь всех её сокровищ да загадок, – ответил Корка. – В сундуке она самое тайное прячет – книжку, например, свою. А за сундуком – что попроще. Маслице вот.

– Зачем масло прятать? – совсем уж ничего не понимая, спросила Ярина.

– Затем, что оно домовому, только чтоб задобрить, полагается. И за особые заслуги. Вот за то, что я с тобой нынче утречком побуду… Обыда сказала, ты мне масличка дашь!

– Да?..

– Да! – Корка глянул на сундук, погрустнел, уставился на деревянную доску, в которую воткнул было нож. – Но как ты сундук-то отодвинешь? Мала ещё…

– Да запросто, – ответила Ярина, вставая.

– Куда? Доешь сначала! Где это видано – посреди еды вскакивать?

– А это правило разве где-то писано? – лукаво улыбнулась Ярина и босиком побежала к сундуку.

Отодвинула – и вовсе не тяжело, чего Корка сомневался? – и вытащила из-под окна горшок с маслом, обёрнутый сероватой тряпицей. Большой горшок! Обняла обеими руками, закашлялась, но дотянула до стола.

– Ну? Сколько там тебе масла Обыда обещала?

– Да малёхонько… кусочек, – застеснялся Корка.

Ярина взяла ложку, запустила в горшок, отковырнула подстывшего, холодного масла и положила домовому на блюдце.

– Побо-о-ольше, – с досадой протянул он. – Старика не обижай!

Ярина ещё раз ковырнула ложкой и ещё. От масла шла прохлада, веяло сливками и орехом. Не успел третий кусок соскользнуть на блюдце, как Коркамурт потянулся к маслу, принялся есть прямо руками, урча, приговаривая:

– Вот порадовала! Вот порадовала!

– Ты хоть с хлебом, – испугалась Ярина. – Плохо же станет!

– От такой еды плохо не бывает, – заявил Корка, влез с ногами на лавку и облизнул пальцы. – Вот это дело! Досыта накормила! Ух, Обыда – жадина, никогда столько не давала!

– Может, правильно не давала? – спросила Ярина, уже почти уверенная, что и ей столько давать не стоило. Осторожно дёрнула домового за подол рубахи: – Да сядь ты нормально… Упадёшь же!

– Домовому, думаешь, легко? – глядя на неё сверху вниз, сыто вздохнул Корка. – Целый день за избой следи, ночью от всяких-яких отбивайся, а ходики эти снуют туда-сюда, снуют, снуют! А мо́лодцы эти – шур, шур, аж ветер! Садочек мой за околицей истоптали…

Корка всхлипнул, встал во весь рост и покачнулся. Ярина стянула его с лавки, усадила рядом. Домовой взял блюдце и принялся слизывать масляные остатки.

– Ну, не плачь… А что за молодцы? День, Ночь и Утро?

– Они самые, – кивнул Коркамурт. Икнул, выпил залпом полчашки водицы.

– Кто они такие?

– Слуги Инмаровы. Ох, капризные!.. Скачут, значит, и приглядывают, что в Лесу творится, что в Хтони. Ежели что не так – докладывают Инмару. Яге помогают, в чём понадобится. Ну и солнышко за собой водят, чтобы вовремя были и день, и ночь, чтоб Равновесие было!

Приткнулся к Ярининому боку, вздохнул. Потрогал её ладонь.

– Что-то холодная ты, девка. Замёрзла, что ли? Печь растопить?

– Не, – отмахнулась Ярина. – А они, всадники эти, откуда взялись?

– Говорят, луна с солнцем раньше всё время ссорились, – объяснил Коркамурт, водя по блюду пальцем. – Надоели Инмару их ссоры, вот он и решил время пополам разделить: половину – свет, половину – тьма. Свет, значит, солнышку, тьму – луне. И молодцев к ним приставил, помощников. Вот как в избе у нас руки-помощники скребут-метут, так День и Ночь солнышку задремать помогают, луне проснуться. Это помимо прочих забот, конечно.

– А Утро зачем?

Коркамурт выпрямился, подбоченился.

– Утро – это вроде как я. Следит за порядком суточным! Только я – в избе, а он – по всему Лесу. Следит, чтоб все знали, когда ночь заканчивается и день наступает. Чтобы не спорили из-за того, когда чьё время приходит. – Домовой покачнулся и едва не упал под стол; Ярина схватила его, втянула обратно на лавку, а Коркамурт закончил как ни в чём не бывало: – Три брата они – а какие разные! Вот как редька: белая бывает, тёмная бывает, розовая бывает. А наложи-ка ещё мне маслица, Яриночка!

Ярина с сомнением посмотрела на домового. Заглянула в горшок – ишь, сколько уже выковыряла!

– Может, хватит?..

– Не жадничай, – с укоризной велел Корка. Плутовато сверкнул глазами. – А я тебе за то стишок расскажу.

– Стишок я и сама расскажу, – усмехнулась Ярина, закашлявшись.

– Не нравится мне, что кашляешь ты часто, мака, – бочком подвигаясь к горшку, сказал Корка. – Будто пыльцой папоротниковой подавилась. Продуло, что ли, где?

– Не, – опять отмахнулась Ярина. Добавила нетерпеливо: – Расскажи лучше, что за шары такие. – И показала на череду белых шаров, в которых шёл и шёл снег.

– А… Ну, возьми, поиграйся, коли хочешь, только не переверни, – разрешил домовой, но тут же передумал: – Нет. Не бери, мака. Это Вечерний Звон Обыде дарил. Вот сколько лет они, значит, вместе-то гуляли, столько и дарил, на каждый порог зимы. Разобьёшь – Обыда…

– Спуску не даст, – понятливо подхватила Ярина.