А жить, братишки, будет можно! (СИ)

- Не поверите, но начальник главного политического управления Вооруженных Сил Малагии генерал Самба водрузил его сюда лично. Даже не поленился забить гвоздь.

Брови Василия Егоровича удивленно взлетели вверх.

- А потом, - продолжал Столяров, - вежливо, но твердо заявил, что портреты главы государства должны висеть во всех наших кабинетах рядом с портретами Ильича. Так что…, - Столяров многозначительно развел руками.

Смирнов недовольно скривился и нехотя махнул рукой.

- Ладно, хрен с ним. Пусть висит.

Он встал и подошел к окну. Посмотрел на унылый городской пейзаж: старые, обветшалые, приземистые здания одной из главных улиц столицы. На улице почти не было людей, спрятавшихся от полуденного зноя в домах.

Сухоруков сложил руки на груди и тоскливо вздохнул.

- Ты супругу сюда привез?

Столяров грустно улыбнулся.

- Отказалась ехать наотрез. Она со мной в Ливии прожила два года. Так что Африкой сыта по горло.

Сухоруков удивленно хмыкнул и повернулся лицом к Столярову.

- А моя хотела поехать… Да не позволило здоровье. Гипертония.

Столяров сочувственно покачал головой, поднялся из-за стола и подошел к Сухорукову.

- Может, это и к лучшему. Обстановка здесь пока, сами знаете…

Раздался стук в дверь. Распахнув ее, на пороге кабинета вырос худенький, совсем молодой парнишка с курносым носом и пышной гривой волос. На нем была такая же форма песочного цвета, что и у генералов, а на боку из-под куртки торчал пистолет.

Улыбаясь, парнишка обратился к Столярову.

- Разрешите, товарищ генерал?

Столяров тоже растянул губы в улыбке.

- А, Максим. Заходи!

Максим, кинув любопытный взгляд на Сухорукова, стоящего у окна, прошел в кабинет и остановился посреди комнаты.

Василий Егорович, повернувшись к Максиму, тоже с любопытством разглядывал его.

Столяров кивнул Сухорукову на парнишку.

- Вот это, товарищ генерал-майор, и есть Ваш переводчик. Младший лейтенант Бабушкин.

В глазах Бабушкина, который только сейчас понял, что человек у окна – это новый главный военный советник, мелькнул легкий испуг. Он вытянулся в струнку и, прижав руки к бедрам, повернулся всем корпусом к Сухорукову.

Василий Егорович махнул рукой.

- Вольно!

Бабушкин стоял навытяжку, словно не слыша команды.

Сухоруков улыбнулся.

- Ну, чего стоишь, как пень? Присаживайся.

Бабушкин подошел к столу и несмело опустился на краешек стула. Страха в его глазах уже не было, но зато любопытства появилось еще больше.

Василий Егорович тоже приблизился к столу и сел на стул напротив Бабушкина.

- Тебе сколько лет? – спросил Сухоруков.

Бабушкин слегка покраснел.

- Девятнадцать.

Брови генерала взлетели вверх.

- Не понял. Когда ж ты успел окончить институт?

- А я и не окончил, товарищ генерал, - весело ответил Максим. - Я – с «ускора». Прошел десятимесячный курс ускоренной подготовки в Военном институте, получил младшего лейтенанта – и в Африку. Отслужу здесь два года, а потом буду доучиваться.

- Вон оно что…, - протянул Сухоруков.

- Это недавно придумали, - вступил в разговор Столяров. - Переводчиков в горячих точках не хватает, вот в Военном институте и ввели ускоренный курс.

Иван Ильич кивнул на Бабушкина.

- Но язык он знает хорошо. Трещит по-ихнему, как…, - Столяров восхищенно цокнул. - И парень боевой. Я его к ордену хочу представить. Если Вы, конечно, не возражаете.

Сухоруков пожал плечами.

- Если заслужил – не возражаю.

Он посмотрел на Бабушкина в упор.

- Поедем сегодня на передовую, Максим.

Бабушкин весело и озорно сверкнул глазами.

- Да хоть в Лагосаку, товарищ генерал!

- Куда-куда?

Столяров вздохнул.

- Есть тут одно гиблое место. Там сепаратисты обстреливают наши позиции по три раза на дню. И бомбят регулярно.

Он поморщился.

- Ну ее к лешему, Василий Егорович. Не ездите сегодня. Успеете Вы там еще побывать.

Сухоруков хлопнул ладонью по столу.

- Едем в Лагосаку!

…Во дворе резиденции главного военного советника в Малагии стояли два почти новеньких уазика без тентов. Неподалеку от них топтались четверо солдат из взвода охраны.

За рулем одной из машин сидел солдат-водитель. Водительское сиденье другого уазика пустовало.

Сухоруков, Столяров и Бабушкин вышли из подъезда резиденции и направились к машинам.

Столяров кивнул Сухорукову на машину без водителя.

- Это – Ваша.

Приблизившись к своему УАЗику, Василий Егорович уселся в него. Бабушкин тут же лихо запрыгнул на водительское сиденье.

Остановившись рядом с машиной, Столяров укоризненно протянул.

- Опять рвешься за руль, Максим? А ну уступи место водителю!

Переводчик хитро прищурился.

- А нет водителя, товарищ генерал. Забрали в госпиталь: подозревают малярию. Я к Вам и шел, чтоб об этом сказать.

Он хлопнул ладонью по рулю.

- Так что сегодня за баранкой я сам.

Столяров нехотя махнул рукой.

- Ладно.

Он направился к другой машине и забрался в нее.

Сухоруков повернулся к переводчику.

- И часто тут у вас болеют малярией?

- Бывает. Но Вы не волнуйтесь. Не заболеете! – Бабушкин весело тряхнул головой. - Я Вам таблеток дам. Хороших!

Солдаты охраны тоже уселись в обе машины – на задние сиденья.

Бабушкин завел уазик, и он тронулся с места…

…Два уазика, поднимая пыль, мчались по разбитой грунтовой дороге.