a6d7bdf5-a541-4ddf-adb9-b1e35a8a6b16

глаза стали холодными, словно сосульки.

— Что, черт возьми, это должно означать?

— Это значит, что ты привык получать все, что ты хочешь или кого ты хочешь, когда

ты этого хочешь. Я бы не расстроилась, если бы ты был сейчас наверху, участвуя в оргии с

этой группой, у которых лишай. Потому что все это время я знала, что ты придурок, и ты не

знаешь, как общаться с приличным людьми.

Он приоткрыл рот и уставился на меня, по-видимому, от моих слов и враждебного

тона. Он выглядел так, будто потерял дар речи.

Я не хотела терять самообладание. На самом деле я гордилась тем, как

непринужденно я контролировала свою реакцию и никогда не теряла самообладания.

Поэтому потеря контроля была раздражающим приобретением после времени, проведенного

с придурком Мартином Сандеки.

Наконец он обрел голос. На удивление, он был уже не таким злым.

— Если тебе не нравится, как я обращаюсь с тобой, почему ты позволяешь мне тебя

целовать?

— Удобный случай и страсть.

Гхм... это прозвучало язвительно.

Он вздрогнул, словно я ударила его, и отвел взгляд. Из-за его реакции у меня заболело

сердце, поэтому я сделала гигантский вздох сожаления.

Слова вырвались сами собой.

— Это не правда. Извини. Мне не стоило этого говорить. Правда...

2 Когда вы дышите в чей-то рот и нажимайте на грудь, чтобы заставить человека дышать, а — сердце биться

снова после того, как оно остановилось.

8

Накал Страстей

Пенни Рейд

Он поднял взгляд, и его неприкрытые эмоции заставили меня забыть все. Забыть об

осторожности. Совершенно не думая о том, что собиралась сделать, я выдала ему всю

горькую правду.

— Ты умный — это факт, у тебя бывают проблески гениальности, что огромная

перемена для меня, ты веселый и очаровательный, когда захочешь этого. Со мной ты добрый

и уважительный. А еще ты отлично целуешься. Сначала я думала, что это из-за отсутствия у

меня опыта, но теперь понимаю, что ты действительно отлично целуешься. Мне нравится

целоваться с тобой. Мне нравится, как это ощущается. Я люблю, когда ты прикасае шься ко

мне. Но то, что ощущается хорошо, не всегда хорошо для меня, и я не готова оставаться с

кем-то, кто иногда обращается со мной хорошо. Лучше я буду одна.

В конце моей незапланированной речи онемение вернулось вновь. Я всматривалась в

него, надеясь, что он понял бы, насколько мы были несовместимы, и потянулась за книгой.

Все это время я пыталась подавить румянец унижения.

— А теперь, извини меня, Портос такой очаровательный, я хотела бы дочитать эту

главу прежде, чем мы уедем.

Мартин переводил взгляд с меня на книгу. Прежде чем я поняла, что происходило, он

вырвал книгу у меня из рук и отбросил ее. Я взвизгнула от удивления, но не смогла достать

книгу, поскольку он шагнул вперед, заполняя собой все пространство. Он схватил меня за

талию, притянув ближе к себе, так, что он оказался у меня между ног, а моя грудь напротив

него.

Мой разум, может, и был в шоке, но трусики точно нет. Я резко вдохнула от этого

контакта, все скручивалось и затягивалось, словно готовясь к его прикосновениям.

Он долго смотрел на меня, за это время — стыдно признаться — мой пульс

подскочил, а тело отреагировало, еще больше прижавшись к нему. Когда он прошептал, его

голос был раздраженным и враждебным.

— Послушай меня, одну, блядь, секунду, хорошо?

Я тоже прошептала, но только потому, что он шептал:

— Только если ты перестанешь использовать это слово на букву «Б», словно тебя

платят за то, что ты говоришь это.

— Я, блядь, буду говорить те слова, блядь, которые хочу, блядь, говорить, —

прошептал он в ответ.

Я покачала головой и сказала, словно обращаясь к другой стиральной машине и паре

сушилок вдоль стены.

— И опять же это подтверждает мою точку зрения: ты придурок.

9

Накал Страстей

Пенни Рейд

— Кэйтлин, мне это надоело.

— Взаимно, придурок.

— Особенно, когда ты права.

— Ну, ты можешь... — Я замолчала, заморгав от его шокирующих слов. — Постой,

что?

Он осматривал мое лицо, пока говорил это, и его тело немного расслабилось. Краем

глаза я заметила, как он скользнул рукой вдоль завязок моего бикини, к обнаженной спине.

— Извини, — он опять говорил этим раздражающим шепотом.

Я прищурилась, всматриваясь в него, словно ища обман. Помимо этого я пыталась

игнорировать волну мурашек по коже там, где его ладони соприкасались с моей спиной, и

порхающих бабочек в животе.

Красивый, как дьявол, мужчина мог стать самым мощным оружием.

Секунды тикали, пока мы неотрывно смотрели друг на друга. Я задумалась,

выглядела ли я так же враждебно, как и он.

Я ответила:

— Ты знаешь, за что извиняешься?

— Да, — опять ворчание.

— И за что же?

— За то, что я бросил тебя, когда мы пришли сюда. Я должен был быть рядом с тобой

и не позволять Даниэль приближаться ко мне, не тогда, когда мы вместе.

Мой мозг запнулся на слове вместе, и я в замешательстве нахмурилась от такого

точного списка.

— Эти внезапные извинения как чудо.

Он стиснул зубы.