А76 (сборник)

Внезапно мой мозг наткнулся на что-то знакомое, на что-то доступное его пониманию. Это был десятый билет. Я стал вчитываться в него с возрастающим вниманием. Даже задача во втором – «практическом» – вопросе показалась мне смутно знакомой. Да, я решал её однажды у доски! И что-то, видимо, в голове задержалось. В подсознании. Глубоко в подсознании. А теперь всплывало на поверхность.

– Кто пойдёт первым? – это учительница из дверей кабинета.

Потянуть время? Спрятаться сзади, за спинами товарищей по классу и попытаться вызубрить ещё пару билетов? Всё равно много не успею. Зачем тогда тянуть время? Но шансы растут с каждым выученным вопросом, разве не так?

«Не обманывай себя: ты всё равно не успеешь выучить».

И я шагнул в кабинет. Внутри стоял полумрак. Пахло свежевымытыми деревянными досками пола и чуть-чуть хлоркой. Это не был кабинет химии. Для экзаменов выбрали другое помещение. Перед классной доской возвышалась массивная кафедра из тёмного полированного дерева. За кафедрой восседала экзаменационная комиссия: наша «химичка», завуч и какие-то ответственные тётеньки из гороно. Перед ними лежали белые бумажные прямоугольники – билеты.

– Здравствуйте, – произнёс я сдавленным шёпотом.

– Здравствуй, – ответили мне. – Проходи, бери билет и садись готовиться.

Я подошёл к кафедре. Деревянный пол подо мной поскрипывал и слегка покачивался, как корабельная палуба.

В глазах рябило от тусклого освещения. Билеты выглядели абсолютно одинаковыми. Я протянул руку – пульсирующая барабанная дробь в ушах – и взял крайний справа. Перевернул. «Билет №10» – было напечатано пишущей машинкой в верхней части белого прямоугольника. А ниже, уже от руки, вписаны два знакомых задания – теоретическое и практическое.

– Какой у тебя номер билета? – спросила участливо наша «химичка».

– Десятый, – ответил я.

– Хорошо. Садись за парту, у тебя есть пятнадцать минут на подготовку к ответу.

– А можно без подготовки? – я боялся, что за пятнадцать минут выветрится половина только что прочитанного в коридоре.

Члены экзаменационной комиссии переглянулись, и серьёзная тётенька из гороно сказала:

– Если ты уверен в своих знаниях, то можешь отвечать без подготовки.

Я был уверен. Я был уверен, как никогда. Никогда – ни до, ни после – я не знал химию лучше.

2. Тест, или 10 лет спустя

В институте я учился гораздо лучше и прилежнее, нежели в школе. Но учили в институте хуже, чем в школе.

Если бы я знал, как в нём будут учить, то никогда не стал бы в него поступать. Но я не знал, и, сдав в приёмную комиссию все требуемые документы, получил на руки маленькую бумажку со своими паспортными данными и фотографией – пропуск на обряд тестирования, который должен был состояться в здании другого вуза примерно через неделю.

Тестирование включало четыре предмета: русский язык, литература, история и… математика. В тот год впервые для поступающих на гуманитарные специальности ввели тестирование по математике и физике. Ни ту, ни другую дисциплину я толком не знал.

Но делать нечего – пришлось идти в библиотеку, искать учебники и пособия. Помню, что внутри маленького, тесного помещения одного из филиалов городской ЦБС было очень жарко. Я стремился поскорее найти хоть что-нибудь подходящее и вновь оказаться на свежем воздухе. Как на грех искомое пребывало задвинутым в самый дальний угол самой верхней полки. Я не помню точного названия и имени автора. Последнее обстоятельство особенно обидно, потому что, читая этот труд, я впервые в жизни почувствовал, что математикой можно увлечься. Не увлекся, но почувствовал возможность такого увлечения. Понял людей, которые увлечены математикой. И нужно было для этого всего лишь последовательно и внятно изложить историю взаимоотношений человека с числами: как возникло понятие числа, как оно отделилось от конкретного предмета и стало абстрактным, почему возникла необходимость в отрицательных числах, какие споры вызвало данное нововведение среди математиков, как появились дифференциалы и интегралы… История о неграмотном одесском портном, заново открывшим в началеXX века интегральное исчисление, поразила своей почти евангельской притчевостью. Я выписывал формулы, разбирал примеры, решал задачи – то, чего сроду не делал в школе. И таким образом одолел примерно половину книги – до бинома Ньютона. Дальше не успел.