аа

– Как интересно, – почти промурлыкала незнакомка изменившимся голосом. – А я как раз выныривала из темноты.

Теперь она его изучала: серая футболка, джинсы, черные ботинки – прикид скинхедов и серийных убийц, – взъерошенные каштановые волосы, при себе ничего опасного. Наконец, отнеся его к категории безобидных или, во всяком случае, легко управляемых, она провела по губе пальцем и крикнула:

– Бармен, протирающий стаканы! Два виски с колой!

* * *

Только после пятой порции на двоих она перестала озираться каждые семь секунд, а он – прикидывать степень ее опьянения и расстояние до уборной. Тогда‑то и стало ясно: происходит что‑то еще. Их взгляды встретились, и скрытые мотивы звучно отступили на задний план. Он заказал текилу и поднял стопку:

– За украденное время.

Незнакомка выпила залпом и прошептала:

– Да, в самую точку. Кстати, который час? Есть тут лаймы?

Она крутанулась на стуле.

– Дейв, у тебя есть лаймы?

На стене висели старые часы – куда же без них. Гнутые стрелки под мутным стеклом приближались к полуночи.

Говоря всем видом – «мы с ней на короткой ноге с тех пор, как она сложила из салфетки младенца Иисуса, а я чуть под стол не упал от смеха и угостил всех выпивкой», – бармен шлепнул на стойку два лайма и тупой нож, после чего сдержанно удалился.

Девушка с улыбкой повернулась.

– Видишь? Я из тех, кому незнакомец доверит нож и не спохватится.

Она смачно разрезала лайм. Одна половинка скатилась со стойки.

– Тебе есть куда пойти?

– А тебе? Хотя что я спрашиваю – я сразу понял, что есть. Так что давай еще по стопке, и забудем пока.

Они забыли – попытались забыть – и со стонами и гримасами впились в лайм.

– Здесь есть музыка? – спросил он. – Пианола, шарманка, хоть что‑то?

Она склонила голову набок:

– У тебя за спиной.

Беглый взгляд – так всегда бывает, подумал он, когда двое пьют вместе; ускоренное сближение выносит все остальное за пределы восприятия. За плечом и правда стоял музыкальный автомат.

– Он, кажется, целиком из пыли. Может, с Дейвом посоветоваться? Мы ведь не хотим беспокоить местных, а им последний час было хорошо в тишине.

С Дейвом посоветовались, и девушка процокала на розовых каблучках к автомату. Она протерла перчаткой грязное стекло, посомневалась немного, нажала две кнопки и вернулась на место. Стопки к этому времени снова наполнились.

– Походка у тебя не пьяная.

– А ты слишком редко для парня ходишь отлить.

– Боюсь, пока буду ходить, ты исчезнешь.

– Я могу.

– Я знаю.

Он с улыбкой покачал головой, услышав голос Дэвида Алана Коу.

– Это я втираюсь в доверие к местным. Усыплю их бдительность, а потом будем слушать Мадонну, и никто нас не тронет. – Девушка тряхнула волосами, наблюдая, как он достает из ее пачки две сигареты. Он ждал, что она подастся вперед – так и случилось. Не сводя с него взгляда, она аккуратно взяла сигарету в рот. – Ты очень грязный тип.

– Могу то же самое сказать о тебе.

Вдруг она положила руки ему на грудь, перешла к плечам, деловито и тщательно ощупала тело, в пять секунд нашла зажигалку в заднем кармане джинсов, с довольной ухмылкой взглянула в его потрясенное лицо и закурила.

– Нежная, как полицейский при обыске.

Она опять засмеялась, опрокинула стопку и мельком – он едва заметил – бросила взгляд на часы.

– Должна идти?

– Я никому ничего не должна, – огрызнулась она и забарабанила пальцами по стойке. Он нахмурился. – Что еще?

– Твой фальцет пропал, Минни Маус.

– Как и моток изоленты из твоего кармана. Что за игру ты ведешь? – В уголках ее губ и глаз появились морщинки. – Слушай, здесь, внутри – всего лишь кино. Мы оба знаем, это не настоящее. – Она ткнула пальцем в сторону двери. – Там будет и Минни Маус, и смирительные рубашки, и трупы, и ДНК, и реальность. Через два часа, даже меньше, на съемочной площадке погаснут огни, и нам обоим придет пора возвращаться. – Она увидела в его лице понимание и довольно кивнула.

– ДНК… – прошептал он, думая о карманах, которые обчищал, когда впервые нашел этот переулок. – И ты его любишь?

– Ну вот, ты говоришь, как в сценарии. Может быть. Иногда. Мы работаем вместе – и это как‑то работает. Я чудовище, он тоже. У меня небогатый выбор – все равно что быть в секте. Мормон ищет компанию другого мормона.

– Одного или многих.

Она улыбнулась и сделала глубокую затяжку.

– Иногда, когда края смазаны, можно принять это за любовь. Если бы я смотрела со стороны, то поверила бы.

Не сводя с нее глаз, он опустил голову на руки.

– Я когда‑то жил в доме с высокими окнами. Через улицу стояла антикварная лавка с рождественской сценкой в витрине – она там была круглый год. Комнатка вроде гостиной: елка с крошечными игрушками и гирляндой, картонный камин, кресла и фонари, даже маленькие вагончики, перевязанные бантами. В квартире у меня была теснота и вонь, но я тогда не мог переехать. Просыпался среди ночи, проходил мимо окна, краем глаза видел витрину и останавливался. Тогда – всего на минуту – наступало Рождество, теплое и пушистое, каким оно никогда по‑настоящему не бывает. Прекрасное и фальшивое, и все‑таки оно почти оправдывало все остальное дерьмо.