Аахен – Яхрома

Юго-западное побережье Крыма скучно. Это плоский берег с глинистыми буграми, санатории и пансионаты мерзкой брежневской архитектуры и дуроватые отдыхающие, по большей части из Донецка и Днепропетровска. Раньше в эти места они попадали по бесплатным путевкам, полученным в профсоюзах и парторганизациях оборонных заводов, теперь – по глупости и от безденежья. Они рады бы были попасть в Анталью, но надо же куда-то детей отвезти покупаться и подышать морским воздухом!

В конечном счете они совершенно правы.

Андреевка оказалась много лучше Углового. Там было зелено, за куртинами темных тополей, каштанов и акаций белели и розовели, будто испуганные нимфы, дома с кудрявыми пилончиками, карнизами и аттиками – той же архитектуры, что в Москве на Хорошевке когда-то под присмотром советских архитекторов строили немецкие пленные.

И на берегу оказалось хорошо. Пусто. Дул свежий западный ветер из Стамбула, а кисленькое вино «Жемчужина Инкермана» вполне соответствовало Андреевке.

18. Анже 1997

В Анже я был проездом. Но помню тихую речку Мен и огромную крепость с полосатыми черно-бело-красными башнями. А вот «Ковер Апокалипсиса» я не видел – не удосужился, не успел пойти в музей. Жалко. Вместо этого полчаса проторчал на берегу речки, глядел на тростник и на изумрудные водоросли, тянущиеся по течению.

В Анже когда-то жил в свое удовольствие Добрый Король Рене, суверен Неаполя, Двух Сицилий, граф Прованса и Анжу, а вдобавок – король иерусалимский. Вообще-то Рене был только титулярным королем, еле-еле сохранил под своей рукой кусочек Анжу, но при нем начал зреть тот французский язык, на котором потом сочиняли Вийон и Ронсар, а анжуйские виноделы достигли таких высот, что французы теперь не знают, как правильнее писать о вине из Анжу: angevin или раздельно – ange vin. Что, конечно, противоречит французской грамматике.

Так ведь и Паскаль тоже родился по соседству. Ну а водоросли – они были совсем такие же, на первый взгляд, как в речке Воре, под Москвой.

19. Арава 2000, 2003

Жара была жуткая. Такая, что все за окном автобуса дрожало как студень. Проехали Иерихон, замаячила Иордания и иссохшие камыши по берегу Иордана. Кумранские скалы лезли в пустое небо клыками мертвой челюсти.

Наш автобус обогнал джип с солдатами: как они, в бронежилетах, с раскаленными автоматами, могут это выдержать? Мы с Даней Филипповым вышли из кондиционированного автобуса на берег Мертвого моря. Это был ветер? Наверно. Но больше было похоже на удар по голове подушкой, раскаленной на сковороде. Волны горячего воздуха гоняли по берегу пластмассовые стулья. Те, что унесло в воду, болтались на поверхности вверх ножками. Мы полезли купаться в желеобразную воду, и я, как все до меня, почувствовал себя совершенно по-идиотски.

Ясно: сиди в этой жиже как в шезлонге, но ни в коем случае не трепыхайся, а то слезами изойдешь. Грязь смыли и поехали дальше в сторону Красного моря, мимо Гоморры и Содома.

Во второй раз в Араве я оказался с Сашей. Было прохладно, даже цвели какие-то бледные белесые цветочки, наподобие асфоделей. Или это и есть лилии полей? Ветра не было, купаться не хотелось. Вышедший вместе с нами из автобуса юный французский еврей спросил, не знаем ли мы, как идти в Масаду.

Зачем этот вопрос – не знаю. Рядом висел знак, указывающий, что Масада там – направо и вверх. Наверно, он считал, что еврейский героизм в Израиле повсюду, и не мог найти азимут. Мы с Сашей подумали, не пойти ли нам тоже в Масаду. Решили, что нет. Во-первых, лень было карабкаться в гору, а во-вторых, коллективное самоубийство все же не повод для туристского любопытства.

И поехали обратно в Иерусалим.

20. Арагац 2001

В тот раз я попал в Армению по поводу 1700-летия принятия христианства: отправился туда с фотокорреспондентом «Иностранца» Наташей якобы делать репортаж. Летели мы колоритно – на Ил-86, нанятом Союзом армян России и груженном под завязку разным народом. Там были: очень богатые армяне, небогатые армяне, несколько депутатов Госдумы, какие-то российские чиновники и парочка православных священников. Богатые армяне и приближенные к ним лица начали подогревать свои чувства по поводу путешествия в Армению коньяком (не армянским, а французским) еще в Шереметьеве. Прочие пили что могли. В аэропорту Звартноц почти все выгрузились сильно пьяными. Встречали нас красной ковровой дорожкой и духовым оркестром. Попутчиков мы с Наташей увидели снова, когда летели обратно, – они присмирели.

Переночевали мы у Сусанны Гюламирян, а с утра художник Артак Погосян вызвался повозить нас по окрестностям Еревана. Мы залезли в разбитые «Жигули» и сначала поехали в Хор Вирап, полюбовались монастырем, который я очень люблю, посмотрели на Арарат, дрожавший в жарком мареве, и на турецкую границу. Заглянули в Арташат, вернее, в деревеньку на его окраине.

Потом Артак повез нас в сторону горы Арагац. Добрались до крепости Амберд – очень красиво, особенно хороша строгой и элегантной архитектуры церковь, стоящая на краю головокружительной пропасти.