Аарон

Он едва вернулся из леса, откуда "эвакуировал" домой путника, зашел домой и собирался попить чаю, когда почувствовал странное — некую невнятную мысль, скользнувшую на задворках сознания. Не смог уловить ее, удержать и потому постоял какое‑то время рядом с раковиной. Затем заварил‑таки чай, донес его до стола и уже открыл сахарницу, чтобы достать пару кусочков сахара, когда мысль — будто не своя, не чужая — внедрилась в разум вновь. На этот раз картинкой: Райной.

Морэн с минуту задумчиво посидел над чаем; в доме тихо, снаружи шумят деревья. Откуда это странное свербящее ощущение?

Отставил чай, вышел на крыльцо, втянул напоенный ароматом хвои воздух, вгляделся в раздерганное на лоскуты небо — тут затянуто тучами, там прореха — и вдруг отчетливо ощутил: он должен их найти. Ребят. Что‑то там случилось у них — требуется его помощь.

Майкл никогда не ставил под сомнение колокольчики интуиции — если включилась, значит, неспроста. Да, возможно, он ошибся и подумал о них сам — не словил сигнал извне, — но лучше проверить. Если что, просто посидит у костра, пообщается.

Прежде чем выйти из дома, он проверил рабочий планшет, убедился, что эвакуация пока никому не требуется, поднялся на второй этаж и еще из коридора услышал щелчки клавиш печатной машинки — Марика работала. Не стал ее отвлекать, оставил внизу записку, что скоро будет, повесил на плечо сумку и тронулся в путь. Вышел во двор, прищурился, мысленно уловил направление и зашагал к ближайшим кустам.

Удивительно, но чем ближе он подходил к горам, тем хуже делалась погода — сначала небо полностью затянуло, затем начало накрапывать, через пару минут уже лило. За логом, откуда до гор начинался короткий и скрытый от чужих глаз путь, неожиданно распогодилось — выглянуло солнце. Однако ощущение того, что Магия пытается ему о чем‑то сообщить, осталось. Майкл задумался и не смог припомнить, чтобы когда‑либо так явно чувствовал такое.

Что‑то происходило там у них, у ребят, однозначно происходило.

Отряд он нашел у самого подножия высокогорья — упершийся в тупик. Сказать, что удивился — ничего не сказать. Еще никогда, ни разу на его памяти ущелье не оказывалось запертым камнем, а ведь путь здесь один — ни объехать, ни срезать, ни обойти. Махнул в знак приветствия Райне — та кинулась причитать, что "горы взрывать не нужно", — кивнул ей, прошел мимо, поздоровался с обрадовавшимися его появлению ребятами, сразу же направился к булыжнику. Обследовал его, какое‑то время напряженно молчал.

— Майки, разве он тут должен быть?

— Нет, не должен.

— А почему появился?

Морэн не знал. Пока нет.

— Есть ли другая дорога? Может, стоит вернуться, попробовать взять правее?

— Другой дороги нет, — обрадовал он присутствующих. — Никогда не было и навряд ли появится. Тут что‑то другое.

— Что?

Он не слушал вопросы, в этот момент он пытался чувствовать Уровень. Давно Магия не позволяла себе подобных "шуток", и если вдруг вздыбилась, заперла дорогу, значит, тому имелась веская причина. Она однозначно чего‑то от кого‑то хотела, не просто хотела — требовала. Значит, кто‑то чего‑то по ее мнению не совершил. Важного.

— Кто‑то из вас что‑то сделал не так. Или не сделал вообще.

— Из нас?

— Да мы просто шли себе и шли. Уже обрадовались, что дошли до гор, тут осталось‑то..

Вот именно. Потому что "осталось‑то", Магия и решила вмешаться — довольно грубо, но очень очевидно.

— Хм, поразительно.

— А нам что делать?

— Вернитесь до ближайшей поляны, разведите пока костер, расставьте палатки — скоро начнет смеркаться. А я подойду к вам чуть позже, мне нужно подумать.

Никто не стал с ним спорить — подобрали с земли рюкзаки, закинули их на плечи, зашагали в обратном направлении — к лесу.

Морэн какое‑то время задумчиво смотрел на людские спины, затем повернулся и вновь взглянул на булыжник, удивленно хмыкнул. Через минуту он тоже отправился к лесу, но взял чуть левее — туда, где на небольшом взьеме виднелся покрытый травой пятачок. Там он сядет, расслабится, закроет глаза и подключится к информационному полю Уровня. И пусть пока неизвестно, сколько на это понадобится времени, он все поймет.

С закрытыми глазами он полностью погрузился в себя. Глубже — глубже — глубже. А после, став невидимым, выпорхнул наружу и слился с природой: с каждым камнем, травинкой, потоком воздуха, землей. Ощутил ее, как собственное тело, — огромное, широкое и распластавшееся до самого горизонта. Почувствовал каждый холм и обрыв, каждый утес и равнину, каждый камешек на дороге, каждую иголочку на многочисленных ветках. Сделался одновременно и скрипучим мохнатым лесом. Отпустил все человеческое, что в нем было, ушел прочь от привычного сознания и прислушался. Чутко — чутко.

Магия шептала. Магия рассказывала и напевала. Магия по — своему грустила.

Ему понадобился почти час, чтобы уловить, почему. Когда Морэн открыл глаза, на полянку уже опустились сумерки; высыпали на небе первые звезды.

Похолодало.

Когда он зашагал по мшистой почве, огибая сосновые стволы, на звук костра, он уже точно знал, к кому идет и что должен сказать. Он получил все ответы.

*****