Аарыма 2 часть

По телу затоптанного насмерть волчонка пробежала судорога. Кылбара, которая только что неистовствовала в пылу охоты, понимала, что щенка уже не вернуть, но инстинктивно продолжала прижиматься и слизывать выступившие из крохотного тельца капли крови. Вскоре она встала и, осторожно схватив за загривок безжизненного волчонка, ушла в чащу леса. Два самых маленьких щенка хотели было последовать за матерью, но Аарыма чуть оскалил зубы, и те послушно остановились. Волк полоснул зубами подбрюшье лосихи, и из распоротого живота на траву хлынули внутренности. Затем он ловко вытянул из дрожавшей, как холодец массы покрытую жировой сеткой толстую кишку и ткнул щенят в исходящий паром деликатес. Волчата, ещё никогда не пробовавшие столь жирной вкусной еды, с удовольствием начали разрывать доступную их крохотным зубам нежную плоть. Сидевший до этого молча старший щенок тихонько встал и тоже присоединился к ним. Сегодня всё происходило тихо и молча. Никакого радостного волчьего воя, когда многоголосое эхо разносит над деревьями радостную весть об удачной охоте, не было. Матёрый волк лишь для приличия и соблюдения законов тайги издал короткий вой.

Кылбара появилась, когда семейство уже наелось до отвала, и отдыхала в тени деревьев. Аарыма знал, что она схоронила убитого волчонка, но почему-то не встал и не подошёл к ней…

Три дня и три ночи над лесистой возвышенностью, где под торчащими корнями сваленной буреломом могучей лиственницы появился холмик из веток и мха, раздавался проникающий до самых глубин живого сердца волчий плач. Щенята, потрясённые случившимся, навсегда запомнили неумолимый закон волчьей стаи – любое непослушание вожака может привести к трагическому исходу. И ещё они поняли, что любое существо, маленькое или большое, будет биться за жизнь до конца.

ИЗУМЛЕНИЕ СЕНОКОСЧИКОВ

Пышный наряд земли увял, и природа стыдливо прикрылась тонким выцветшим одеялом ещё окончательно не наступившей осени. В умиротворяющей тишине лишь густая отава, напоминая о жарких летних деньках, расцветила живописным зелёным ковром луга и прогалины. От этой ностальгической картины по буйному цветению старался не отстать и растущий на буреломах полевой хвощ, чья вызывающе яркая зелень резко бросалась в глаза. Но всё-таки осень постепенно брала своё: тихие перелески и густая тайга, будто соревнуясь друг с другом, начали менять зелёное убранство на жёлтый цвет. Берёзы, ивы и осинники замерли в ожидании какого-то неведомого сигнала, когда они враз осыплют землю золотым дождём опадающих листьев. А пока только редкие листики с тёмными, будто вены, прожилками срывались спросонья с веток раньше времени и, удивлённые, медленно качаясь в почти безветренном прозрачном воздухе, уносились куда-то вдаль…

Опустились сумерки. Для небольшой стаи во главе с Аарымой наступило время охоты. Они по привычке собрались караулить пугливых косуль, хоронящихся днём в лесной чащобе и выходящих пастись на небольшие поляны и алаасы с сочной травой только с наступлением темноты. Сегодня путь волков лежит к вытянутому с севера на юг большому алаасу, где раньше вольготно паслись многочисленные стада коров и табуны лошадей. Выстроенная некогда система каналов пришла в запустение, и вода, перелившаяся через заброшенные запруды, затопила большую часть алааса. Теперь в безоблачный день невозможно разглядеть дальний берег из-за ярких солнечных бликов на зеркальной глади.

Волки прошли сначала по короткой южной стороне алааса с вклинившимся лиственничным мысом и старым заброшенным етёхем, где с западной стороны виднелся жёлтый островок берёзок, которые к прежнему ложу озера росли ближе остальных деревьев. Затем лесные хвостатые охотники, так же прикрываясь ивняком и густыми кустарниками, осторожно потрусили по западному косогору алааса. К вечеру небо заволокло низкими облаками, предвещающими перемену погоды. Сейчас было совсем темно. Время от времени сквозь прорехи небесного покрова на землю проливались потоки лунного света. Потом вновь наступала кромешная тьма. Но, несмотря на постоянное движение ночных облаков, рождающих извечное противостояние тьмы и света, в алаасе было тихо и безветренно.