Аашмеди. Скрижали. Скрижаль 1. Бегство с Нибиру

– Сколько, в твоем десятке человек? – Деловито прохаживаясь, издалека начала она.

– Пять, не считая меня.

– Так маало? Тогда почему он называется десяток? Это ведь, уже пяток какой-то, а ты, стало быть – пятник.– Пошутила, засмеявшись, молодая госпожа.

Стражник, густо покраснев, сказал:

– Мне придан новый десяток, и он еще не полностью сколочен, но я подбираю новобранцев. В этом деле торопиться нельзя, нужны не просто подготовленные мужи, но и проверенные люди.

– Бог тебе в помощь.

– Благодарствую, досточтимая эрес. – Опустив голову в знак признательности, поблагодарил молодой десятник хозяйку.

– Я пригласила тебя к себе, потому, что помню добро сделанное мне. – Со значением в голосе произнесла она. – Также я оценила твое усердие и умение управляться не только со своими людьми, но и справляться с всевозможным сбродом, заполонившим улицы нашего священного города.

Его глаза, снова помимо воли скользнули по воздушной накидке и остановились на набухших сосках, вполне различимых под одеждой и даже слегка проглядываемых.

– Поэтому мне хочется помочь тебе.

При этих словах, глаза молодого кингаля загорелись алчностью.

– Я знаю, – между тем продолжала госпожа, превратно поняв огонь в его глазах, – вы – честные стражники, считаете оскорбительным для себя любые разговоры о благодарении вас золотом и серебром за ваш служебный долг, и даже намеки об этом вас гневят, поэтому даже не буду заикаться об этом.

Глаза кингаля разочаровано погасли. В голове бешено начала крутится мысль, как бы дать ей понять, что он не прочь пошебуршить золотом и не отказался бы и от мешочка с серебром, но последние слова хозяйки окончательно развеяли в прах все его надежды:

– Я и сама считаю, что задаривать верных слуг, значит развращать, превращая их в алчных прихлебателей, погрязших в мзде и пороке. Как говорит мой мудрый муж: Даже мысли об этом, должны стращать государственных мужей как смерть.

Это говорила женщина, знавшая о лицемерности сих словоречий, так как сознавала источник благ своего благоверного супруга, – а, следовательно и своих, – с каждым днем, будто лишь растущих на опаре; ведь ее муж сам не гнушался подобных обычаев, бывших у него уже семейными, и позволивших его родителю когда-то из бессчетного множества безвестных чиновников, пробиться в вельможи, а ему занять высокую должность в державном войске и как итог – положение главы священного города. У стражника в запасе осталось последнее предположение, но зато самое заманчивое, он с нетерпеньем ждал, когда прекрасная госпожа назовет его.

– Если бы было в моей воле повлиять на твое продвижение по службе, я бы этому поспособствовала, но, увы, я не вправе встревать в мужнины дела. – Тут же разбила она и эти его мечты. – Я бы замолвила за тебя свое скромное словечко, но муж мой ужасно ревнив, и боюсь, я бы только навредила тебе.

Слушая, раскрыв рот, подающий надежды служака, усиленно напряг извилины, гадая, для чего же его тогда могла позвать благородная эрес.

– Но я еще раз повторяю: я умею быть благодарной. Поэтому, так как у меня больше не остается иных возможностей, остается лишь одно…

В следующее мгновение произошло то, от чего молодой предводитель стражников, застыл в смешанности ужаса и вожделения: перед ним, как молодая львица во время брачных игр перед своим львом, с царственной осанистостью – расхаживала обнаженная эрес. Стараясь понять, как это произошло, в ошеломленном мозгу хранителя порядка, остатки мышления начали изнуряющую работу над приведением в порядок здравомыслия. До его сознания стало доходить, как произошло, что она перед ним стояла сейчас голой: да-да, при последних словах она скинула свою накидку, и он, совершенно не ожидавший подобного, от ужаса, совсем на краткий миг, впал в забытье.

Дразня набухшими от возбуждения сосками и треугольником в ложбинке, юная градоначальша, виляя задом обхаживала вкруг него, и говорила что-то своим приятным, мурлыкающим голосом, а он, приходя в себя после первоначальной растерянности, совершенно обалдевший от свалившегося на него счастья, отвечал ей невпопад.

***

От нудной работы, трудно думать о чем-то другом кроме как о том, как бы поскорее подошло время, когда можно будет опустить уставшее тело на подстилку, пусть даже сплетенную из самого жесткого тростника, еще тяжелее, если пузо тебя постоянно тянет вниз и мешает сгибаться и ползать на четвереньках. Но чего не сделаешь, чтоб избежать заслуженного наказания. Незадачливый вояка, соскребая с глинобитного пола, очередное пятно чего-то непонятного, украдкой поглядывал сквозь прорехи занавеси, и, опасаясь, как бы разговор не касался его особы, вслушивался в однообразное разноголосье раздающейся с клети – нарочно отведенной для важных гостей. Тем более, повод подозревать, что-то нечистое, был. Таинственные гости, скрывая лица под страшными клобуками, о чем-то перешептывались с хозяйкой, Мушу пытался понять смысл разговора, но те говорили слишком тихо.

– Вы все слышали? – Спросила угрюмая корчмарка гостей.

– Да, слышали. – Утвердительно закивали гости своими накидками.