Абандон. Брошенный город

Фостер невольно отпрянула, попятилась и, споткнувшись, упала на землю. У нее перехватило горло, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы дышать. Руки у девушки тряслись, а голос в голове уже просто орал: «Убирайся отсюда, Эбби! Немедленно!»

Неподалеку зашуршали листья. Эбигейл поднялась с земли и снова огляделась. Между деревьев расползались серые сумерки, и осины не спускали с нее настороженных глаз.

И снова шорох листьев. Где-то близко, ярдах в пятнадцати. Звук, ошибочно принятый девушкой за шаги, шел с противоположного конца старого русла. Глядя туда, она поняла – это не шаги, а стук падающих камешков.

А потом первый порыв предрассветного ветерка принес запах ментоловой сигареты.

1893

Глава 79

Приснится же такое, подумала, очнувшись от забытья, Глория Кёртис. Во сне она видела, как проповедник, Стивен Коул, загнал в пещеру вьючный обоз, прокричал что-то вроде: «Все ваше! Навсегда!» и, вместо того чтобы спасти их, снова запер железную дверь.

Глория открыла глаза – в центре пещеры на полу стояла свечная лампа, а ее голова покоилась на коленях Розалин.

Горло от сухости сдавило так, что даже попытка сглотнуть оказалась мучительным испытанием. Язык миссис Кёртис ощущался во рту как некий чужеродный предмет, бесчувственный кусок кожи, распухший и норовящий удушить. Слюна загустела и прогоркла, голова раскалывалась, и шея онемела так, что она не смела даже пошевелиться.

В зловещей, давящей тишине каждый запертый в пещере узник ждал, кто же умрет следующим. Полагаться на собственные глаза, чтобы отличить действительность от фантазмов, Глория уже не могла и поэтому из последних сил цеплялась за те обрывки реальности, в которых была уверена.

Она знала, например, что несколько дней назад три отдельные партии, вооружившись лампами, отправились на поиски воды и что ни одна из них не вернулась.

Знала, что видела, как шестеро шахтеров, обезумевших от голода и жажды, обвинили кузнеца, Мейсона Стетлера, в краже печенья. Трое из них повалили несчастного на пол и прижали к земле, а еще трое притащили из отвала громадный камень и бросили ему на голову.

Еще миссис Кёртис казалось, что она видела, как школьная учительница разделась донага посредине пещеры и исполнила номер с жонглированием камнями, распеванием песен про голод и дикарей и демонстрацией бессмысленных магических трюков, а завершила представление причудливым танцем, напоминавшим ускоренный вальс в одиночку.

Помнила Глория и то, как цирюльник, провозгласивший себя дьяволом, призывавший всех в преисподнюю и требовавший преклонить перед ним колени, умолк после того, как какой-то полумертвый шахтер, устав слушать этот бред, достал «Кольт» и всадил самозваному Люциферу пулю в горло.

Она точно знала, что видела, как, принимая на себя тяжкий долг, обратился к живым хозяин лавки Джессап Крайдер, как он стоял перед ними со слезами на глазах, едва ворочая распухшим языком, с трудом выталкивая изо рта каждое слово.

Обращаясь к согражданам хриплым шепотом, Джессап сказал, что десять лет снабжал людей продуктами и обеспечивал услугами и теперь хотел бы сослужить им последнюю службу. У него при себе карабин и две коробки патронов, и каждый, кто предпочтет быструю смерть мучительной и долгой, будь то мужчина, женщина или ребенок, пусть подойдет к нему немедля, и он не только избавит его или ее от страданий, но и от греха самоубийства.

Глория видела, как с десяток горожан поплелись в дальний угол пещеры и сели там плечом к плечу. Простившись с любимыми и вознеся последние молитвы, они умолкли в ожидании конца, и Крайдер прошел позади них с «Винчестером» и послал каждому пулю в затылок.

Десять ручейков побежали по каменному полу и собрались в небольшом углублении, и тут же несколько человек, подтянувшись к луже, блестящей в свете лампы, как разлитый черный лак, опустились перед ней на колени и принялись лакать теплую кровь.

По прошествии нескольких часов Джессап повторил свое предложение, и на него откликнулись уже двадцать добровольцев. Миссис Кёртис и сама присоединилась бы к ним, будь у нее силы поднять руку или голосом выразить свое желание.

Крайдер, едва держась на ногах и с трудом передергивая затвор «Винчестера», предупредил всех, что другой возможности воспользоваться его услугами уже не будет.

Глория видела, как, исполнив это обещание, он приставил дуло карабина к собственному подбородку.

Подтверждением того, что последний акт доброты и милосердия со стороны владельца лавки не был химерой ее рассыпающегося сознания, служил тот факт, что на полу лежали тридцать мертвых тел, и вдове шерифа оставалось лишь терзаться из-за того, что ее самой нет среди них.

Она попыталась найти спасение в дремоте, говоря себе, что в этот раз или в следующий уже не проснется.

Ведь это не ад.

Это не будет длиться вечно.

Глава 80