Абарат: Дни магии, ночи войны

Он вновь потянулся к ней. У Кэнди было так мало сил, что она едва могла дышать. Но все же она собрала их, чтобы ответить:

— Раз и навсегда… ОСТАВЬ МЕНЯ!

Ее голос отразился от крыш и вернулся к ней, непохожий на привычный: высокий, слабый от усталости и ужаса. Странность этого звука на миг уберегла Кэнди от пленения. Тлен смотрел на нее так, словно внутри нее было нечто, что он хочет увидеть, прежде чем убьет. Воспользовавшись его колебанием, Кэнди развернулась и посмотрела туда, откуда пришла, пытаясь найти путь для побега.

У нее была только одна возможность. Слева возвышалась крутая крыша с узкой металлической лестницей, запорошенной снегом. Собрав последние силы, она быстро заковыляла к ней на онемевших ногах, бросив взгляд на Тлена, пойдет ли он следом. Он пошел. В отчаянии она бросилась к крыше, ухватилась за металлические поручни и, стараясь не думать о том, кто ее преследует и что ожидает ее на вершине, начала взбираться по замерзшим ступеням.

43. Отверженная тьма

— Моя бабка была права! — заорал Тлен, пока Кэнди поднималась. — Ты сумасшедшая! Сумасшедшая и опасная! Почему ты не смиришься с неизбежным? Сдавайся, девочка! Ты лишь усиливаешь боль. Я же тебе говорю — бежать некуда!

К этому времени Кэнди была на середине лестницы и видела, что Тлен прав — когда она достигнет конца, дальше пути не будет. Тлену оставалось лишь схватить ее и вновь раскрыть свою жуткую процессию чудовищ, заполнив ими ее голову.

— Ты меня слышишь, Кэнди Квокенбуш? — крикнул Тлен.

Кэнди обернулась и посмотрела на него. Под этим углом его голова выглядела так, словно плавала в сверкающем котле. Он смотрел на нее из жидкости, пузырившейся вокруг лица, словно какое-нибудь призовое каннибальское блюдо. Напряжение, гнев, или сочетание того и другого сделало белки его глаз темно-фиолетовыми. Радужная оболочка, напротив, почти лишилась цвета.

— Сдавайся, — сказал Тлен. — Ты всем приносишь одни неприятности. Несчастья. Страдания. Смерть. Теперь все закончится. Лучше тебе умереть — ради блага остальных.

Эти слова задели Кэнди острее, чем несущиеся по воздуху льдинки. В них было слишком много правды, потому они и причинили ей такую боль.

В Цыптауне она жила скучной, но безобидной жизнью. Она не вредила тем, с кем общалась, но и не улучшала их жизнь. Однако здесь, в Абарате, по какой-то неизвестной причине она значила гораздо больше. Куда бы она ни пошла — на Веббу, стоявшую на Восьми Часах Вечера, на остров Простофиль, на Время вне Времени — Двадцать Пятый Час, на Балаганиум, Окалину и даже на Ифрит, — ее присутствие действительно влияло на жизни тех, с кем она сталкивалась. Она не знала, почему это так, но рядом с ней всегда что-нибудь происходило. Установленные правила мира, в котором она оказалась, переворачивались с ног на голову.

Это не всегда вело к катастрофе. Иногда она помогала — например, Шалопуто. Но Кэнди боялась, что однажды случится действительно что-то непоправимое, трагическое. И скорее всего, не с ней, а с теми невинными, кто окажется у нее на пути.

Все это молниеносно пронеслось у Кэнди в голове, в то время как Тлен поднялся еще на три ступени. Он мог бы добраться до нее за несколько секунд. Теперь она не могла взбираться, повернувшись к нему спиной. Двигаясь медленно из страха поскользнуться на обледенелых ступеньках, она аккуратно повернулась, чтобы остаток лестницы преодолеть лицом к своему преследователю. Если он подберется слишком близко, она его ударит. Глядевшее на нее лицо выглядело уязвимым, несмотря на все те кошмары, что за ним скрывались, но черт побери, она его ударит, если другого выбора не останется.

Он смотрел, как она смотрит на него.

— О чем ты думаешь? — спросил он. — Ты настоящая загадка, девочка.

Пока он это говорил, она полезла дальше, то и дело рискуя соскользнуть со ступеней. Но ее предосторожность оказалась полезной. Без происшествий Кэнди достигла верхушки крыши и заглянула на другую сторону. У нее оставалась последняя хрупкая надежда, что ей каким-то образом удастся вернуться в дом, однако возможностей для этого не оказалось. Все было плохо, слишком плохо. Впереди находилась крутая крыша и спуск вниз, к ледяной земле. Это была бы быстрая смерть, подумала она. Но, тем не менее, смерть.

— Разве я тебя не предупреждал? — спросил Тлен, видя, как на лице Кэнди возникает разочарование. — Идти некуда.

Он потянулся к ней.

— Пойдем. Я все сделаю быстро. Обещаю.

— Погодите…

— Что?

— Предположим…

— Что?

— Предположим, я пообещаю уйти.

— Куда?

— Домой, — сказала она. — В Иноземье.

— Торгуешься?

— Вы ведь не хотите меня убивать.

— Откуда ты знаешь, чего я хочу?

— Я не знаю, откуда — просто знаю. Может, вы правы. Может, мы понимаем друг друга. И я вижу, что вы не хотите меня убивать, что бы там ни говорила ваша бабушка. Вы не хотите идти против совести.

— Ха! Вы только ее послушайте! Я Тлен, девочка. У меня нет совести.

— Я вам не верю, — твердо ответила Кэнди.

— Тогда позволь мне это доказать, — произнес Тлен, и на его лице отразилось столько противоречивых эмоций, что Кэнди не смогла их разобрать.