Аббарр. Пепел и крылья

Свет вспыхнул и поглотил весь мир, избавив от всех чувств. И в этой ласковой первозданной пустоте Эша наконец-то обрела покой. Сладкое мгновение вечности, прежде чем со всех сторон к ней потянулись руки и начали рвать на части, возвращая по кусочкам обратно – в беспроглядную тьму жизни…

* * *

– Очнись! Да давай же, Вэлла Ашри! Сколько мне, старому бисту, тебя приводить в чувство?! Что другие-то подумают?!

Превозмогая боль, Эша с трудом раскрыла глаза.

– Вэл Сту? – чуть слышно прохрипела элвинг.

– Сладость моих очей! Ожила, куркума ты моя!

Старый бист затряс элвинг и под конец крепко обнял.

– Гаруна, дети… Надо детей вывести, – прохрипела Эша, вспомнив обрывки видений.

– Сиротки в моем саду. Там они в безопасности.

Эша приподнялась. Торговец подоткнул ей под спину подушки.

– Со мной теперь все в порядке, Вэл Сту. Огромное вам спасибо. Мне надо идти.

– Ох, не ври мне, Ашри! Выглядишь, как мятая чавуки, а упрямишься, как гвар! А за спасение благодари этого шалопая.

Торговец выудил из-за плетеных корзин бистеныша, пурпурного от смущения, и подтолкнул его к кровати, на которой полулежа сидела элвинг.

– Азуррит Тирруза? Сколько леденцов я тебе должна?

Зурри еще сильнее засмущался и затараторил:

– Я спал. Мне снилось чудесное место – деревья как камни, а скалы словно живые. Но тут я увидел черный дым. Он клубился и вил кокон. А потом я услышал, как Вэлла Ашри зовет меня. Когда я проснулся, то словно знал, куда идти… И я тихонько спустился в подвал. А там…

Зурри вошел во вкус, в лицах рассказывая и показывая увиденное.

– Там жуть что творилось! Черные ветки скрутили Ашри, и все ее тело мерцало сиреневым светом!

– А потом он прибежал ко мне, – закончил рассказ Стурион.

– Я бежал изо всех сил. – Зурри замешкался. – Я думал, что уже слишком поздно, но немножко надеялся, что нет.

Эша удивленно взглянула на торговца:

– Я ведь не могу проникать в мысли трех рас, только к…

Бистеныш еще больше засмущался, открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал.

– Иди поиграй во дворе. Вэлле Ашри нужно отдохнуть.

Стурион ласково выставил Зурри за порог, подождал минуту, приставив палец к губам, а затем рывком распахнул дверь. Синий комок, не удержав равновесия, вкатился в комнату.

– Поиграй во дворе, – серьезно произнес Стурион, дождался, пока бистеныш, сгорбившись и грустно повесив уши, дойдет до внутреннего дворика, и крикнул: – Присмотри за малышами, я на тебя рассчитываю!

Чудесным образом Зурри преобразился: расправил плечи и побежал к остальным детям, теперь уже не как один из них, а как старший защитник.

Торговец закрыл дверь и вернулся к своему креслу, на котором много часов, молясь Интару и отгоняя мрачные мысли, ждал пробуждение элвинг.

Ашри заметила глубокие тени, что пролегли под глазами биста. Даже паутинки морщин, лучиками разбегавшиеся при улыбке, сейчас не светились радостью, а опутывали лицо сетью времени. Он в миг постарел на кварту века.

– Думаю, он из них, – многозначительно произнес Стурион, облокотившись на спинку.

Эша подумала, что она впервые видит биста таким печальным. И что причина этого не только в ней.

– Обратная эволюция? – неуверенно спросила Эша.

Торговец кивнул, пододвинул кресло и сел. Бист посмотрел на свои когтистые руки, покрытые сетью линий ладони.

– Когда разной крови так много, что уже не найти корней, происходит редукция, и бист становится зверем. Это проявляется не сразу. Обычно малыши в детстве, наоборот, более смышленые, но чем старше они становятся, тем больше звереют, пока совсем не одичают. Может, Зурри повезет и он станет зверем лишь к старости. Но то, что он услышал тебя…

Стурион вздохнул.

– Элвинги теряют разум от чистоты крови, а бисты от того, что совсем о ней не заботятся, – грустно покачала головой Эша.

– Но будь он обычным, то не пришел бы к тебе на помощь.

– Слабость и сила.

– Да, в каждом из нас.

– Есть варианты как-то это отсрочить или избежать?

Стурион покачал головой. Эша закусила губу. В молчании они думали об одном и старались разглядеть хотя бы тень надежды в глазах друг друга. Головная боль вернулась, заставив элвинг зажмуриться.

– Долго я так провалялась?

– Зурри прибежал поздно ночью, я сразу пошел за ним. Он тайком провел меня, пока весь приют спал. Но как ни старался, я не мог освободить тебя от пут. И тогда я увидел шкатулку. Словно вернулся на сто лет назад, когда голопопым бистенышем бегал по оазису Азура, стараясь урвать сочных слив. Из родни у меня тогда была лишь приемная бабка. Мы звали ее БабаЗу. У нее таких, как я, было полдюжины – всех не прокормить, и каждый зарабатывал на жизнь, как мог. Но вечерами мы собирались вместе у костра, делили поровну ужин, и БабаЗу рассказывала нам истории. Страшные и захватывающие, какими могут быть сказки лишь в пору, когда ты столь мал, что говорить толком не можешь и не пригибаясь проходишь под столом.