Аббарр. Пепел и крылья

Рибу приник к матери и сладко зевнул, и вместе, вдвоем они завороженно смотрели на шкатулку, на крышке которой распускался черный цветок. Веки их налились свинцом, а белый туман накрыл разум, погружая жену и единственного наследника Орму в сон.

Глава 7. Клыкарь

Рев наполнил весь город – протяжный, тревожный, выворачивающий наизнанку душу, вынимающий из ее глубин беспокойство и пробуждающий страх.

Стурион побледнел.

– Смилуйся, Интару. – Его слова растворились в гуле, как хлебные крошки в пруду.

– Что это? – удивленно распахнула глаза Эша, уставившись на торговца, лицо которого стало серым, как камень Тирха.

Слова потонули в гуле, но Стурион понял вопрос. Нагнувшись почти к самому уху элвинг, бист прокричал:

– Это поет Рог Скорби. Он возвещает о смене Орму, начале войны или эпидемии.

Торговец встал, сдвинул брови и покачал головой. Эша понимающе кивнула. Она впервые видела старого биста таким растерянным.

– Я должен увести детей в дом, – рассеянно проговорил он скорее для себя, чем для элвинг, и поспешил во дворик.

Гул все нарастал. Казалось, что сам город стонет, словно раненый зверь. Пение рога напомнило Эше исполинов глубин – огромных черных китов. Ей довелось лишь однажды услышать их, но тогда душа разрывалась от тоски и печали, невыразимой, безмерной, как ночь и океан. Но рев Аббарра отличался: он вселял страх и предвещал беду.

Рог Скорби будто спустил пружину внутри, разлился в голове расплавленным железом. Боль прорезала висок, и мир вновь задрожал. Элвинг зажмурилась, напряглась, переждала пару мгновений и, осторожно открыв глаза, осмотрелась.

А вдруг он поет о Пожирателе? Может, Орму узнал о черной скверне и отправил своих лучших воинов решить эту проблему? Если так, то она может еще немного отдохнуть – свернуться в клубок, закутаться в одеяло, как в кокон, и уснуть. Проснется, когда все уже закончится, в мире без хлопот и забот. В мире вне опасности.

Орда гваров в ее голове выстукивали серебряными копытцами тысячу мелодий одновременно. Все они шли вразнобой, стараясь перекричать Рог Скорби. От этой какофонии Эше казалось, что на плечах у нее не голова, а перезрелый арбуз, готовый вот-вот лопнуть.

Тело подалось порыву и устало опустилось на лежанку. Какая же она мягкая! Рука сама потянулась к пледу. Голову нестерпимо влекло к подушке.

«Немного полежу и встану», – шептал голос внутри.

«Пожиратель не станет ждать, пока ты будешь валяться тут с компрессом на голове и ванильной лимрой в кружке», – парировал другой.

«Да, пожалуй, компресс бы не помешал», – соглашался первый.

Эша зажмурилась и сжала голову руками. Хотелось закричать, разогнать эти голоса. Элвинг собрала силы и рывком оторвала непослушное тело от кровати. Шаг. Второй.

Иглы боли пронзали тело. Ее вещи лежали совсем рядом, почищенные и аккуратно сложенные. Эша пристегнула ремни, проверила ножи. Прикосновение к металлу придало сил. Все то время, что она провела в Аббарре как наемница Ашри, она обходилась кинжалом и дюжиной метательных «лепестков», хотя последние и требовалось регулярно докупать. Но за последние пару дней она резко ощутила, что нуждается в чем-то более надежном и мощном. Торден бы подошел: большой, сильный, с энергорукой, бьющей молниями.

Элвинг попыталась заставить ладони светиться. Несколько искр сорвалось с кончиков пальцев, и девушку захлестнула волна тошноты. Эша с трудом удержалась на ногах. Белые мошки зароились перед глазами, воруя реальный мир.

– Псы тебя дери, Аббис, – прошептала Эша. – А как же твое обещание научить меня контролю материи?

Вздохнув, элвинг покрутила в руках черный драконий кинжал – подарок Ворона. Она провела пальцем по рубиновым глазам головы дракона, венчавшей рукоять, и убрала верного друга в ножны. Потом заткнула небольшой нож за голенище, надела и застегнула кожаную жилетку. Эша пригладила волосы, выбившиеся из-под гоглов, и по привычке потянулась к окарине. Но на шее на шнурке болталась лишь сиротливая половинка. Пузатая флейта не пережила объятий черного цветка. Эша расстегнула застежки, и кусочек красной глины упал на ладонь.

«Спасибо», – мысленно поблагодарила элвинг артефакт и положила осколки на столик.

Эша окинула взглядом уютную комнату с заботливо расшитыми подушками, аккуратно расставленными вазочками, ярким ковром, местами потертым. Звонкая, как струна, мысль о последнем мгновении покоя жгла сильнее головной боли.

Расстегнув небольшую поясную сумку, элвинг вытряхнула содержимое. Мелочь, с полдесятка «драконов», черная повязка Аббис и лист с заклинанием. Эша внимательно посмотрела на аккуратную вязь непонятных слов.

«И до тебя доберусь. Только вот разберусь с Пожирателем и головной болью».