Аббат

— Нынче в Кинросе праздник, — сказала она. — Древнее бродило безумия, которое еще римские жрецы внедрили в душу шотландского крестьянина, все еще действует, и власть моего сына бессильна против него. Запретить тебе участвовать, в празднике — значило бы нарочно расставить тебе ловушку или приучать тебя лгать. А этого мне бы не хотелось. Но ты должен с умеренностью наслаждаться суетными развлечениями. Со временем ты научишься презирать их и будешь от них воздерживаться. Наш управитель в Кинросе Льюк Ландин, доктор, как он себя необоснованно величает, расскажет тебе, что ты должен сделать. Помни, что тебе доверяют, и покажи, что ты достоин этого доверия.

Вспомним, что Роланду Грейму не было еще и девятнадцати лет и что он провел всю свою жизнь в уединенном замке Эвенелов, если не считать нескольких часов в Эдинбурге и его нынешнего пребывания в Лохливене (причем последний период весьма незначительно расширил его знакомство со" светскими удовольствиями), и мы не удивимся, что при мысли о развлечениях даже сельского храмового праздника его сердце забилось сильней от ожидания и любопытства. Он побежал в свою комнатушку и переворошил весь гардероб, которым его, вероятно по распоряжению графа Мерри, снабдили еще в Эдинбурге и который во всех отношениях соответствовал его нынешнему положению. Выполняя желание королевы, он до сих пор прислуживал ей в платье черного или по крайней мере темного цвета. Королева считала, что условия ее жизни не располагают к чему-либо более веселому. Но сегодня Роланд Грейм выбрал костюм самой нарядной расцветки, сочетавший в себе алое с черными прорезями — цвета шотландского королевского дома. Он расчесал свои длинные вьющиеся волосы, повязал цепь с медалью поверх недавно вошедшей в моду бобровой шапки и на вышитой перевязи укрепил шпагу, попавшую к нему при столь загадочных обстоятельствах. В этом наряде, который очень шел к его открытому лицу и стройной фигуре, он мог считаться отличным образцом юного щеголя той эпохи.

Ему еще хотелось нанести прощальный визит королеве и ее дамам, но старый Драйфсдейл уже приготовил лодку.

— Не следует, мейстер, больше видеться с ними без свидетелей, — торопил он Роланда. — Раз уж вам оказали доверие, приходится беречь вас от искушения использовать этот удобный случай. Да поможет тебе бог, мальчуган, — добавил он, бросив презрительный взгляд на яркий костюм пажа. — Если там будет вожак медведей из Сент-Эндрюса, остерегайся приближаться к нему.

— А почему, позвольте узнать? — спросил Роланд.

— Как бы он не принял тебя за одну из его сбежавших обезьян, — ответил дворецкий с язвительной усмешкой.

— Моя одежда куплена не на твои деньги, — возмущенно сказал Роланд.

— Но и не на твои, — ответил дворецкий, — а то она более соответствовала бы твоим заслугам и твоему званию.

Роланд Грейм с трудом удержал ответ, уже готовый сорваться с языка, и, запахнув свой алый плащ, уселся в лодку, которую двое гребцов, желавших поскорее попасть на праздник, быстро направили к западному концу озера.

Когда они отплыли, Роланду показалось, что из ниши окна выглянуло, прячась от посторонних взглядов, лицо Кэтрин Ситон, наблюдавшей за его отъездом. Он снял шапку и поднял ее в знак того, что видит девушку и приветствует ее. Из окна помахали белым платочком, и на всем протяжении этого непродолжительного путешествия мысли о Кэтрин Ситон соперничали с предвкушением тех удовольствий, которые ожидали его на храмовом празднике. По мере приближения к берегу звуки праздничного веселья, музыка, смех, восклицания и крики становились все громче. В мгновение ока лодка пристала к берегу, и Роланд Грейм немедленно отправился разыскивать управляющего, чтобы выяснить, сколько времени у него в запасе, и использовать это время наилучшим образом.

Глава XXVI

Дорогу, парни, коновод идет,

А перед ним певцы и музыканты —

И барабанщик шумный, и трубач,

И мощно раздаются звуки рога.

Сомервил, «Сельский праздник»

Роланду Грейму не стоило большого труда разыскать среди праздничной толпы, веселящейся в открытом поле между озером и городком, столь значительную фигуру, как доктор Льюк Ландин, который с полным сознанием своей ответственности представлял на празднике особу лендлорда; причем для большей внушительности управляющего сопровождали трубач, барабанщик и четверо дюжих парней с заржавленными алебардами, украшенными пестрыми лентами. Это были верные служители власти, которые, несмотря на ранний час, уже успели многим намять бока во славу грозного лэрда Лохливена и его управляющегоnote 39.