Аббатство Теней

Я ожидал, что аббат с сомнением отнесется к тому, что мы узнали, если не разозлится на нас за то, что мы покинули аббатство без его согласия. Вместо этого он ликовал, практически ревя от радости и стуча тяжелым кулаком по столу в своей комнате на вершине башни. Листы бумаги разлетались; многие были покрыты нарисованными фрагментами меток моей Черной Тени. Он вскочил из-за стола и обнял каждого из нас.

– Если я когда-нибудь надеялся получить доказательство того, что мир может быть справедлив, что аббатство, которое мы построили, важно и что боги – при условии что они существуют – могут любить даже такую шайку мерзких Черных Теней, как вы, семеро, то вот оно, доказательство!

– Пока это только теория, – предупредил я, беспокоясь о том, как низко он может упасть с высоты своего безудержного веселья.

– Это чертова уверенность!

Он схватил со стола полдюжины листов, прежде чем вытащить нас из своего кабинета и увлечь вниз по винтовой лестнице.

Вскоре мы очутились за воротами аббатства, на краю скалы, где впервые появился Мост Заклинаний. Вид его был страшен. Десять футов в ширину, гладкая поверхность мерцает, когда ленты света, из которых он был сделан, танцуют на ветру. Однако на ощупь они стали твердыми, как камень, и этого оказалось достаточно, чтобы спустить Турнама и остальных с небес на землю.

В отличие от аббата.

– Татуировки джен-теп, – сказал он, опустившись на колени на краю моста, чтобы на них посмотреть. – Ты уверен?

Хотя ленты чистой магической силы смещались и переплетались друг с другом в постоянном потоке, пытаясь исказить сами законы физики, в том месте, где пряди закрепились на скале, они не двигались. Там легко можно было разглядеть характерные цвета и текстуры шести форм магии джен-теп: железа, огня, дыхания, крови, шелка и песка. Здесь были они все, и каждая татуировка протянулась на тысячу миль до предплечья своего владельца. Гхилла вынула короткий острый нож из рукава пальто и вонзила в одну из татуировок, а потом демонстративно прислушалась и покачала головой.

– Жаль. Было бы здорово услышать, как вопит один из тех мальчиков.

– Это не настоящая татуировка, – сказал я. – Это скорее похоже на привязку к способности мага вызывать шесть чистых форм магии.

– Но связь есть? – настаивал аббат. – Отдельные маги как-то связаны с ними?

Я кивнул.

– Связь между магами и их татуировками – нечто больше, нежели просто металлические чернила на коже. Это всего лишь физические аспекты, подпитанные годами и годами упражнений, посвященных каждой форме магии. Теоретически, если мы запечатлеем контрсигиллы на тросах моста, мы лишим магов способности использовать эти силы.

– И им будет больно, правда? – спросил Азир.

Он настоял на том, чтобы подняться с нами в башню, хотя Турнам уговаривал его отдохнуть. Мальчик выглядел иссохшим, его кожа – бледной, а губы – почти голубыми. Он не мог ходить без поддержки и неудержимо дрожал. На его долю выпало столько путешествий, что это подорвало его силы. Я ожидал увидеть в его глазах нетерпение, ожидал, что он захочет причинить боль врагу, который разрушил бы его дом и, возможно, уже разрушил его жизнь. Но все, что я видел в них, – беспокойство.

– Может, сделать совсем немножко контрсигиллов, – сказал он. – Просто столько, чтобы заставить их уйти.

– Ты забыл, о ком мы говорим? – ледяным тоном спросила Диадера.

– Я не…

– Азир прав, – сказал Бателиос, выходя из ворот. – Милосердие может принести более великие победы, чем жестокость.

– В жизни все работает наоборот, мальчик, – сказала Гхилла.

Я удивлялся, почему Бателиос исчез, когда мы вернулись. Теперь он протянул мне маленький тканевый сверток.

– Ты уже давно ничего не ел, друг мой. Если ты хочешь спасти наши жизни, в твоем животе должно быть хоть немного еды.

На самом деле Нифения впихнула в меня несколько полосок сушеного вяленого мяса, но жест Бателиоса тронул меня. Развернув ткань, я разразился смехом.

– Тебе не нравится? Я просто подумал, что это подойдет…

Я снял сумку с плеча и положил рядом с собой на землю, прежде чем помахать тем, что вынул из свертка Батилеоса. Послышалось сопение, и вскоре появилась маленькая черная морда, прижавшись к узкому отверстию наверху сумки. Затем раздалось рычание и последовали отчаянные попытки прогрызть путь через шнурки, которыми было стянуто отверстие. Не желая потерять пальцы, я раскрыл сумку, а после уронил половину содержимого свертка Бателиоса внутрь.

– Духи! – выругалась Гхилла, услышав, какие звуки раздались вслед за тем. – Как давно ты кормил эту тварь?

– Нифения им не пренебрегала, – ответила я, – но у нее не было под рукой сдобного печенья.

– Похоже, оно ему нравится, – сказал Азир, подойдя немного ближе.

Мохнатая морда Рейчиса появилась из сумки, и он зарычал по очереди на каждого из нас. Затуманенные маленькие глазки бросали взгляды туда-сюда в поисках предполагаемой добычи.

– Вот, – сказал я, протягивая оставшееся печенье. – Думаю, тебе стало лучше, а?

Это было все, что я мог сделать, чтобы отчаянное чувство облегчения не превратило меня в плачущего остолопа.