Аберрация: Смерть из пустоты

Получив пищу, мысль Юзефа заработала на полную мощность. «Без носа. Кто же он?.. Биотех? Вполне может быть. Но тогда он просто обязан был подчиниться моему окрику. Биотехи феноменально послушны — это в них заложено на генетическом уровне. Да, но все же откуда такой дефект?.. Хотя он мог лишиться носа во время работы. Все равно, вряд ли после такой травмы его не отправили бы на восстановительный цикл. Комиссия по эстетике весьма щепетильна в вопросах внешнего вида искусственных организмов…»

Так и не придя ни к какому выводу, Кринич решил после смены выяснить у директора станции все про биотехов из обслуживающего персонала и нажал кнопку вызова лифта.

В зоне энергетического контроля вактера уже собралась почти вся бригада наладчиков. Семь человек сгрудились перед небольшим голографическим экраном, отображавшим объемную модель установки. Восьмой же, представительный седовласый мужчина в комбинезоне с шевроном работника СКБ, тихо объяснял остальным суть предстоящей работы, помогая себе лазерной указкой.

— …таким образом, если мы перемонтируем первый и третий контуры по предложенной схеме и добавим «контур Костецки» в блок эмиттера, вся установка превратится в один огромный аккумулятор.

— И какова же будет емкость этого аккумулятора? — поинтересовался кто-то.

— Порядка биллиона тераамперчасов при полной загрузке.

— Ого! А не рванет?

— Исключено. Накопление происходит как бы вне нашего континуума, — попытался объяснить седовласый. — То есть вся емкость находится в другом пространстве, а горлышко — в нашем. Горлышко — это и есть вактер.

— Ладно. Лишь бы эта емкость не оказалась воздушным шариком. Или мыльным пузырем, — усмехнулся другой техник с лицом, темным от космического загара.

— Вот наша задача как раз и состоит в том, чтобы этого не произошло, — веско сказал Кринич. Все обернулись к нему, и седовласый кивнул, представляясь:

— Нортон Балок, специальный агент Службы космической безопасности.

— Юзеф Кринич, начальник этих любопытных ребят.

— Рад знакомству! — седовласый крепко пожал Юзефу руку. — Ну что, начнем с божьей помощью?

— Не уверен, что всевышний одобрил бы наш проект, — покачал головой Кринич. — Как-никак, попытка прямого вмешательства в его промысел.

— В смысле воздействия на континуум? — улыбнулся Балок.

Остальные тоже заулыбались, зашевелились и быстро разошлись по своим местам. Юзеф так увлекся новым для него делом, что когда наткнулся в одном из узких технических проходов на давешнего незнакомца, сразу даже не удивился: что он тут делает — в закрытой для посторонних зоне станции? Он хотел было спросить об этом странного человека, но не успел. Незнакомец повернул к нему серое безносое лицо, заглянул в глаза, и Криничу вдруг стало неимоверно тоскливо и одиноко. Тоска была вселенская, безмерная и непреодолимая. Она мгновенно заполнила все существо Юзефа, проникла в каждую клеточку его несчастного тела, превратилась в смысл всей его никчемной жизни и вынесла беспощадный вердикт: жизнь — пустая и бесполезная штука.

Обливаясь слезами от жалости к самому себе, Кринич медленно опустился на металлический пол и прислонился спиной к колонне накопителя, уронив отяжелевшую голову на грудь.

«Серый» тенью скользнул вдоль прохода в сторону узла контроля. Несмотря на внушительные габариты, двигался незнакомец стремительно и почти бесшумно. Единственным свидетельством его пребывания можно было бы посчитать только запах. Слабый, но стойкий, он напоминал одновременно корицу, тмин и мяту с легкой примесью йодной свежести.

Через пять секунд «серый» появился в центре технического зала, где возле контрольного терминала дежурил Нортон Балок, отслеживая процесс переналадки вактера. Спецагент был хорошо тренирован и почувствовал постороннее присутствие, но адекватно отреагировать не успел. Ему элементарно не хватило времени — слишком быстро действовал незнакомец.

Балок еще только поворачивался в сторону возникшей угрозы, когда «серый», почти размазавшись в пространстве от скорости, мелькнул мимо него, сделал едва заметный взмах рукой и исчез между колоннами накопителей в другой стороне зала. Тело Нортона завершило оборот, а вот голова качнулась и вдруг, отделившись от шеи, с глухим стуком покатилась по полу. Тело же мягко осело и завалилось под терминал. При этом из страшной раны не вытекло ни капли крови. Срез шеи оказался будто отполированным, словно резали не по живой ткани, а по пластиковому муляжу.