Абиссинские хроники XIV— XVI вв.

Таким же образом сей Мар Клавдий просил оставления грехов тем, кто согрешил достойно смерти. Он даровал жизнь тем, которых назвали чадами смерти. Когда он шел по этому пути, десять мужей эфиопских, которые поддерживали мусульман и творили зло дому отца его и убили братьев его, даже Мар Виктора (?),[196] его старшего брата, достались в его руки и он отплатил им добром, как воздают друзьям и родным. Он призвал их, чтобы они были общниками в царствовании с ним и не вменил им того, что они захотели быть с ним общниками в страданиях; тех, кого он призвал, он и возлюбил, а кого возлюбил, тех и прославил[197] и возвратил из рассеяния в веру, которая увеличилась. Сидя на престоле царства, он никого не казнил мечем, как иноземные цари, но его приговоры соответствовали кресту, как приговоры семи судей,[198] постановления проводились с терпением и умеренностью, уже после того, как его оскорбили тысячами грехов. И если бы мы решились описать все его доблести и изрядства, то для пишущего это было бы тягостно, а возвещающий утомился бы и умолк молчанием неразумных, которые умолкают не размышляя; ибо когда мудрые умолкают и не говорят устами, помышление сердца их возвещает разум[199].

XVIII. Желания побуждают нас воспомянуть прочее из истории войн и побед царя нашего Мар Клавдия, которому да будет мир.

XIX. В сем третьем году, в последнем месяце из месяцев еврейских, в шестом месяце из месяцев коптских, в месяце поста великого из постов церкви в год 7035 от сотворения мира, 28 числа упомянутого месяца,[200] в среду, сразился господин наш Мар Клавдий с имамом Ахмадом эбн Ибрагимом у которого войско было многочисленно, как саранча — его количество превышало тысячи тысяч и тьмы тем. Они стояли, готовые к битве, будучи сильны, как львы, и быстры, как орлы. Были среди них всадники, одетые в броню железную, были пехотинцы, полагавшиеся на свои шиты и крепко державшие мечи и копья. Были такие, которые напрягали лук и стреляли как сыны Ефремовы,[201] были и сражавшиеся огнестрельным оружием, как воины Иоанна,[202] и они казались видевшим их кипящими, как котлы, обращенные к северу.[203] Были метавшие камни из пращей. У всех их не было страха перед боем, но в час его они устремлялись готовые, как охотничьи псы, увидавшие зверя в первый раз. Воинов же Мар Клавдия было так же немного, как воинов Гедеона, отобранных при помощи воды, но шла с ними сила мощная, которая прокатилась в стан Мадианский, как ячменный хлеб. И царь Мар Клавдий не устрашился множества воинов исламских, их ужаса, тяжести сердца их и уверенности духа их; не вспоминал он жизни их, что они раньше жили, побеждая в бою и не будучи побеждаемы, открывая запертые неприступные города и стремясь к битве, как олень к источникам воды.[204] И была великая битва между ним и имамом Ахмадом, и бог вышний — да будет благословенно имя его — украсил царя Клавдия — да будет над ним мир, как победителя. Имам Ахмад умер от руки одного из рабов его;[205] перебито было множество воинов из Туркоманов и из войска Бар Сааддина, из оставшихся половина бежала по дороге к морю с женой Имама Ахмада, а половина захватила Мехмада, сына Имама Ахмада, и предала его в руки славного царя Клавдия, покорившись под ноги его. Он же, милосердный и благостный, не воздал злом тому, кто творил против него злое, но поступил с ним, как благодетель.

XX. В день, упомянутый в начале этого повествования, многие, преступившие против него и против дома отца его и матери его и против всех церквей, которые были под их царством, возвратившись под его власть, были в безопасности по его милости и благости, и никто не сделал им зла, даже пес не прикоснулся к ним языком. Только одного, злоба которого восходила до облаков, убил хитростью один их португальских воинов,[206] причем на это не было воли царя Мар Клавдия, над которым да будет мир.

XXI. И была тогда красота церкви народа яко дубравы осеняющия, яко сада при реках, яко кущи, юже водрузи господь, и яко кедров при водах, и яко кущ Иаковлих и домов Израилевых пред требищами Моава.[207]

XXII. Окончился круг этого года. В следующем году был ниспослан нам на землю великий голод, как наказание от бога преславного и вышнего, ибо бог — да будет благословенно имя его — бывает и кроток, бывает и грозен, но его гроза не та, что у людей, и его милость не такая, как у человеков. В эти дни сей царь милосердный питал народ свой на всех путях, как питает отец детей своих.