Абиссинское заклинание

Так что нечего меня за дуру держать, уж как-нибудь я знаю, что такое гипноз.

Но, с другой стороны, вот в такой ситуации что мне дал мой математический факультет университета? Как сказал бы тот же Войтенко, если ты такая умная, то отчего же ты такая бедная? Так что будем и дальше притворяться недалекой провинциалкой, так оно надежнее.

– Гипнотизер? – переспросила я, войдя в роль.

Конечно, это не пытка, но все же страшновато. Я никогда не подвергалась настоящему гипнозу и относилась к нему с долей недоверия. Правда ведь неприятно, когда посторонний человек влезает в твою голову и копается в твоих мыслях.

Вообще, если честно, то впервые о гипнозе мне рассказал в детстве соседский мальчишка Вовка Снегирев. Он даже пообещал меня загипнотизировать. Усадил в старое кресло, делал перед моим лицом странные пассы и повторял замогильным голосом:

– Гипноз, гипноз…

А когда я уже начала задремывать – не от его пассов, а просто от скуки – он еще раз проговорил:

– Гипноз, гипноз… хвать тебя за нос! – И правда ухватил меня за нос.

Сейчас я вспомнила об этом случае и закрыла лицо руками, чтобы не рассмеяться.

– Я тебя очень прошу! – проговорил Войтенко, прервав мои воспоминания, и в его голосе прозвучало если не страдание, то тревога уж точно. – Это важно… очень важно…

Я поняла, что от моего ответа, может быть, зависит жизнь его дочери, и кивнула:

– Ладно, давайте попробуем…

В глубине души я не верила, что из этого что-нибудь выйдет. Но мне стало жаль этого большого сильного человека. Кажется, для него это была последняя надежда…

– Спасибо! – Войтенко повернулся к Кристине и распорядился: – Пригласи Рудольфа!

Кристина кому-то позвонила, коротко переговорила. Она умела разговаривать по телефону так, что рядом ничего не было слышно. Ценное качество при ее профессии.

После этого Войтенко вышел, а мы с Кристиной остались ждать.

– Хочешь еще кофе? – предложила она.

Я согласилась. Кристина снова кому-то позвонила, и через минуту нам принесли кофе и тарелку бутербродов. Я осознала, что дико проголодалась – должно быть, на нервной почве.

Я дожевывала второй бутерброд, когда дверь открылась и в комнату снова вошел Войтенко в сопровождении еще одного человека. Очень странного человека.

Это был мужчина средних лет, очень маленького роста, с маленькими, как у ребенка, руками и ногами. Зато голова у него была большая, внушительная, словно принадлежащая другому человеку. Это впечатление еще усиливалось оттого, что у него была огромная ухоженная борода и пышная, черная с проседью шевелюра, вызывающая в памяти портрет Карла Маркса.

Тут я ни к селу ни к городу вспомнила про разговорчивого попугая Карлушу, что живет у старой ведьмы Ильиничны, и фыркнула.

Вошедший бросил на меня внимательный взгляд. Глаза у него были яркие и выразительные.

– Нуте-с, что у нас здесь? – проговорил этот бородач, оглядев меня с живейшим интересом.

– Не что, а кто! – возмутилась я.

– Ах, какие мы обидчивые! – усмехнулся бородач. – Ну, давайте знакомиться. Меня зовут Рудольф Зурабович, а вас?

– Алена.

– Очень красивое имя! – И он потер свои маленькие ручки.

Я подумала, что этот клоун вряд ли сможет оживить мою память. Даже загипнотизировать меня не сможет. Где они его только откопали? В каком паноптикуме нашли?

А бородач подошел ко мне близко и достал из кармана какую-то маленькую вещицу.

– Поглядите-ка, Алена, что у меня есть!

Я без особого интереса взглянула.

В руке у него был стеклянный шар, внутри которого находилась усыпанная снегом круглая площадка, посреди которой стоял крошечный фонарь.

Рудольф встряхнул шар, и в нем закружились крупные снежные хлопья…

Снежные хлопья падали в полной тишине, вспыхивая под фонарем серебристыми искрами, как в сцене дуэли Ленского и Онегина. Снег становился все гуще и гуще, теперь уже в нескольких шагах ничего не было видно.

Еще несколько минут – и я превращусь в снеговика, точнее, в снежную бабу… зачем я вышла на улицу, на мороз? Ах, ну да, эта отвратительная сцена в ресторане… все из-за паршивца Ромки… И я должна стоять тут, уже не чувствуя ног от холода…

Но вот наконец из-за белого занавеса метели, сияя фарами, вынырнула серая машина.

Я бросилась к ней, распахнула дверцу…

– Елена? – спросил водитель.

– Елена, Елена!

Я опустилась на заднее сиденье, захлопнула дверцу и облегченно вздохнула – в машине было тепло. Хотя и пахло неприятной парфюмерной отдушкой, но мне было уже все равно. Все части тела потихоньку оттаивали, ноги как будто покалывало иголками. Ничего, раз я их чувствую – значит, не отморозила…

Я скользнула взглядом по широкой спине водителя, перевела глаза на переднюю панель машины.

К ней была прикреплена карточка с фотографией и именем.

Ревшан Асланбекович Мамедов…

Ниже был напечатан номер машины…

– Номер! Прочитай номер! – прозвучал у меня в голове чей-то настойчивый, властный голос.

Я еще раз внимательно взглянула на карточку – и прочла номер, произнесла его вслух.

– Все, теперь можешь проснуться! – произнес тот же властный голос в моей голове.

Проснуться? Почему я должна проснуться? Разве я сплю?