Абиссинское заклинание

В этом месте Войтенко заметно помрачнел и попросил меня еще раз повторить текст сообщения. Потом велел продолжать.

И я честно рассказала про то, как сбежала из «промзоны», как обрадовалась встречной машине и как очнулась только в квартире этой ведьмы Ильиничны. Хотела рассказывать дальше про голодную собаку Фриду, про то, как удалось мне сбежать и оттуда, про то, как меня преследовал убийца с кукольным лицом, но замолчала, потому что поняла, что Войтенко меня не слушает.

Он молчал, прикрыв глаза ладонью.

Так прошло минут пять, после этого он взглянул на Кристину и проговорил:

– Понимаешь, что это значит?

– Понимаю, – кивнула девушка. – Но здесь возможны два варианта… может быть, все не так плохо…

– Не будем гадать на кофейной гуще! – оборвал ее Войтенко и повернулся ко мне:

– Ты совсем не помнишь, куда тебя привез таксист? Что это за промзона? В какой части города?

– Нет, не помню… пока ехали, я думала о своем, не смотрела по сторонам. К тому же была метель, так что все равно ничего не было видно. Да я еще немного выпила в ресторане. А потом, когда я сбежала из того дома и села в пикап «Доставка пиццы», я почти сразу заснула, так что тоже не видела дорогу.

– Может, хоть какие-то ориентиры помнишь?

– Нет, ничего… обычные заводские корпуса. Серые, мрачные бетонные коробки. Никаких запоминающихся примет. Вот дом на Обводном канале, где обитает та ведьма Ильинична, я хорошо запомнила и могу его найти…

Войтенко вопросительно взглянул на Кристину, но она с сомнением покачала головой:

– Эта Ильинична наверняка ничего не скажет. Да, скорее всего, она ничего и не знает, она выполняет для тех людей разовые поручения, а ни в какие серьезные дела они ее не посвящают. И вряд ли она знает, где расположена их база.

– Что же делать…

– Вот таксист… – проговорила Кристина. – Таксист, который ее привез, точно должен знать, где находится то место.

– А ведь правда! – Войтенко снова взглянул на меня. – Ты ведь, наверное, не запомнила номер машины?

– Нет, конечно… – протянула я. – Извините…

Я понимала, как мои слова важны для Войтенко, но ничего не могла вспомнить.

– Ну хоть какая это была машина? Какой марки?

– За мной должно было приехать серое «Рено», – вспомнила я, – но моя машина где-то застряла, вот я и села в ту, которая приехала. Кажется, она тоже была серая, иначе у меня возникли бы сомнения. Хотя, вы знаете, как говорят – ночью все кошки серы. И все машины. Тем более зимней ночью, в метель… нет, извините, не могу ничего вспомнить.

Войтенко переглянулся с Кристиной, и девушка неуверенно проговорила:

– Может быть, подключить Рудольфа Зурабовича?

– А что, это мысль! – оживился Войтенко. – Он замечательно умеет оживлять человеческую память!

Я дико перепугалась.

Я решила, что меня собираются пытать, чтобы заставить вспомнить то, чего я не помнила… Ну, иголки под ногти загонять не станут, все же не в позапрошлом веке живем, сейчас другие методы. Уколют меня какой-нибудь сывороткой правды, подумают, что я нарочно номер машины не говорю. Или что там придет им в голову? И неизвестно еще, как на меня то лекарство подействует, может, после него вообще всю память отшибет. И я буду стоять на улице с табличкой «Я не знаю, кто я и откуда родом, помогите!». И какой-нибудь доброхот сфотографирует меня и выставит снимок в Интернет… мама увидит, а у нее в последнее время проблемы с сердцем, надо бы обследоваться в хорошей клинике… А я вместо этого устрою ей такое.

Надо же, ведь я пришла к Войтенко своими ногами, по собственной воле! Думала, что он мне поможет, если я расскажу ему все честно. Нет, надо было тихо сидеть и помалкивать…

– Но я правда ничего не помню! – воскликнула я, сжав руки, и умоляюще взглянула на Войтенко.

Он посмотрел на меня удивленно и вдруг расхохотался:

– Ты что, подумала, что мы собираемся выбивать из тебя показания? Да за кого ты меня принимаешь?

«Да черт тебя знает! – В сердцах я закусила губу едва не до крови. – Я тебя впервые вижу! И сто лет бы не видать!»

– А что еще я могла подумать? – огрызнулась я.

– Да в конце концов, это было бы бесполезно. – Войтенко перестал смеяться, лицо его снова окаменело. – Если бы ты что-то помнила, ты бы и так нам рассказала. Верно?

– Конечно. – Я энергично закивала и добавила более осторожно: – Но тогда кто этот Рудольф Зурабович?

– Врач-психиатр и гипнотизер. Он умеет под гипнозом извлекать из подсознания людей то, что они видели или слышали, но не запомнили. То, что называется пассивными воспоминаниями, – объяснила Кристина строгим учительским тоном.

То есть это она думала, что тон у нее учительский. Но мне ли не знать? Всю жизнь среди учителей толклась. И скажу без ложной скромности, что с первого слова могу распознать, хороший учитель или нет. Есть ему что сказать от себя лично, или же просто затвердил учебник и повторяет как попугай.

Так вот, посмотрела я на Кристину под таким углом и кое-что про нее поняла. Конечно, в своем деле она большой специалист, это бесспорно. Все, что касается слежки, охраны, то есть активных действий. А вот дальше…