Абхазия и итальянские города-государства (XIII–XV вв.). Очерки взаимоотношений

Кроме самшита, имеются отчеты венецианского сената (документ № 974) об экспорте из Каво де Буксо также конопли (итал. chanevazo de Cavo de Buxo «конопля из Каво де Буксо»), которая грузилась на корабли, идущие в Венецию. [66]

Никофа (Новый Афон)

На вершине Анакопийской горы в раннем средневековье располагалась, до ее переноса в Кутаиси, древняя столица Абхазекого царства Анакопия. Генуэзская фактория Никоф(ф)а//Накофо была устроена в прибрежной крепости города, причем одна из башен крепости была генуэзцами перестроена (см. илл. 7), о чем, как считает абхазский историк А. Аргун (2019: 154), свидетельствует такая архитектурная черта как пятиугольное завершение ее мерлонов (зубцов).

Можно предположить, что генуэзцы использовали средневековую церковь IX–X вв. в ущелье реки Псырдзха, известную как храм Симона Кананита, для своей церковной службы. Возможно, именно им могут принадлежать росписи XIV века на стенах этого храма, а также и некоторых других средневековых храмов Абхазии. Графиня П. С. Уварова писала, что в храме Симона Кананита она видела сохранившиеся только в диаконнике три головы святителей. Приводя эту цитату, абхазский историк Г. А. Амичба (1988: 65) не исключал в данном случае «следы итальянцев». В этой связи вспоминается приведенное выше сообщение 1344 года о приобретении итальянским купцом Б. ди Виллано в Каффе ящика с красками для последующей их продажи в Савастополи[67] – эти краски вполне могли быть заказаны для выполнения живописных фресковых работ на стенах данного и других храмов Абхазии.

Действительно, как отмечает Л. А. Шервашидзе (1980: 216), именно к XIV веку «относится большое количество памятников монументальной живописи (Лыхны, II слой Бедии, Пшаури, Мапаш охуаме, полоса медальонов в Пицундском храме, Акапа, западный притвор Цкелкари)». О росписи ряда храмов Абхазии в XIV веке говорит и иеромонах Дорофей (Дбар) (2006: 10), хотя А. Ю. Виноградов и Д. В. Белецкий (2015: 185) считают, что фрески в храме Симона Кананита относятся к XVI веку.

На сохранившемся доныне в храме Симона Кананита на северной стене фресковом изображении святого великомученика Пантелеймона,[68] или, как полагал архимандрит Леонид (АЛ 1885: 49), святого Георгия, обращает на себя внимание орнаментовка его красного цвета одеяния (плаща) изображениями белых лилий с двумя лепестками и тычинкой. Как известно, в христианской символике лилия олицетворяла чистоту (в частности, чистоту веры) и невинность, а три ее лепестка символизировали Святую Троицу.

Фреска с образом Святого Пантелеймона и изображение лилии на его одеянии из церкви Святого Кананита в Новом Афоне*

В связи с изображением лилии на одеянии святого, позволим себе небольшой экскурс в историю абхазского языка, где имеется слово а-дәы-крын, означающее в современном языке ‘фиалку’. Первая часть – это слово а-дәы ‘поле’, вторая часть представляет собой заимствование из греческого κρίνος ‘лилия’.[69] Исходя из греческого, следует полагать, что значение ‘фиалка’ для абх. а-дәы-крын является вторичным, а исходным было значение ‘полевая лилия’, что прямо соответствует греч. Kplva той àypoù ‘полевая лилия’ из Нагорной проповеди Христа («Посмотрите на полевые лилии, как они растут: ни трудятся, ни прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них.»; Матфей 6: 28; см. также Лука 12:27).[70] И действительно, во всех абхазских переводах Евангелия, начиная с издания Богослужебного Евангелия 1912 года (Ихақәиҭу), греческое Kpiva той àypoù ‘полевая лилия’ переведено именно словом а-дәы-крын. Это слово могло быть усвоено в абхазский (с частичным переводом) из греческого посредством церкви. С точки зрения хронологии усвоения данного слова, выглядит вероятным, что слово адәы-крын создали, с опорой на греческий (Kplva той аурой) и церковнославянский (кр1нъ сельный ‘полевая лилия’) тексты Евангелия, абхазские переводчики Евангелия издания 1912 года. На заимствование указывает и буква и в адә-крин вместо ожидаемой ы (см. Ихақәиҭу сс. 17, 220), что подтверждает использование переводчиками греческой (krinon) или церковнославянской (кр1нъ) формы названия цветка при переводе данного фрагмента Евангелия. Кстати, из греческого заимствованно также церковнославянское кр1нъ ‘лилия’ (см. Фасмер 1986: 377).