Абхорсен

– Присматриваешь за своей престарелой тетушкой? – усмехнулась Лираэль. На самом деле она была всего двумя годами старше Сэмета, но некогда соврала ему, заявив, что лет ей гораздо больше, а тот и поверил.

– Помогаю преемнику Абхорсена, – поправил Сэмет и поклонился, причем скорее всерьез, нежели в шутку. А затем нагнулся, уверенным, отработанным движением сделал надрез – и стянул шкурку с кролика целиком, точно наволочку с подушки.

Мгновение Лираэль наблюдала за ним, а затем отвернулась и прилегла на каменистую землю, положив голову на рюкзак. Лежать было крайне неудобно, тем более что девушка не сняла ни доспеха, ни сапог. Но что ей за дело до неудобства! Вытянувшись на спине, Лираэль глядела вверх, в небо, где уже гасли последние отблески синевы, наползала чернота и вспыхивали первые звезды. Она не ощущала поблизости ни присутствия мертвых тварей, ни даже намека на Свободную магию, и накопившаяся за день усталость властно заявила о себе. Лираэль моргнула раз, другой, третий, а затем глаза закрылись словно сами собою, и девушка мгновенно погрузилась в глубокий сон.

Когда она проснулась, было темно – если не считать звездного света и тусклого алого отблеска от надежно укрытого костра. Во мраке смутно маячил силуэт сидящей рядом Псины, а вот Сэма девушка поначалу не разглядела – а потом заметила сгусток тьмы размером с человека, вытянувшийся на земле.

– Который час? – прошептала она, и Псина тут же встрепенулась и бесшумно подбежала к ней.

– Почти полночь, – тихонько ответила Псина. – Мы решили, что лучше тебя не будить, тебе ведь необходимо выспаться, и тогда я убедила Сэма, что и он может пока спокойно подремать, а я посторожу.

– Наверное, долго уговаривать пришлось, – пробурчала Лираэль, приподнимаясь и постанывая: все мышцы словно окостенели. – Что-нибудь случилось?

– Нет, все спокойно – ночь как ночь. Скорее всего, Хлёрр и мертвые все еще следят за домом – и будут следить еще не один день.

Девушка кивнула и осторожно, на ощупь пробираясь между валунами, направилась к роднику. Только он и поблескивал в недвижной темноте ночи. На серебряной поверхности воды отражались звезды. Лираэль умылась, ополоснула руки. Обжигающе ледяная вода окончательно привела ее в чувство.

– Ты, наверное, слопала мою долю кролика? – прошептала Лираэль, возвращаясь обратно к рюкзаку.

– Конечно нет! – возмутилась Псина. – Как можно! Кроме того, Сэмет оставил ее в котелке. Под крышкой.

«Не то чтобы эта крышка остановила бы Псину», – подумала Лираэль, обнаружив рядом с догорающим костерком небольшой чугунный походный котелок. Пусть кусочки крольчатины совсем разварились, но тушеное мясо не успело остыть и оказалось очень даже вкусным. Либо это Сэм нашел поблизости пряные травы, либо их упаковали фантомы. Лираэль порадовалась, что розмарина среди них не оказалось. Еще не хватало снова почувствовать этот запах!

К тому времени, как она доела крольчатину, вымыла руки и отскребла котелок дочиста, горстью зачерпнув песок у источника, начала подниматься луна. Как и говорил Сэм, она только что миновала третью четверть: близилось полнолуние, и в небесах не было ни облачка. В таком свете Лираэль отчетливо различала все детали местности. Этого довольно, чтобы подняться по Ступеням.

Она легонько потрясла Сэма за плечо, и он тут же проснулся, а рука его непроизвольно потянулась к мечу. Говорить они не говорили: никому не хотелось нарушать безмолвие ночи. Лираэль завалила камнями костер, а Сэм по-быстрому ополоснул лицо; затем они помогли друг другу надеть рюкзаки. Псина между тем носилась вперед и назад, виляя хвостом. Ей явно не терпелось пуститься в путь.

Ступени начинались в глубокой расселине, врезавшейся в скалу ярдов на двадцать, так что поначалу казалось, будто она окажется туннелем. Но пролегала она под открытым небом и вскоре свернула вдоль утеса и вверх, в западном направлении. Все ступеньки были в точности одного размера в высоту, ширину и глубину, так что подъем был размеренно ровным и относительно несложным, хотя и очень утомительным.

Карабкаясь все выше, Лираэль постепенно осознала, что утес представлял собою вовсе не цельную, почти вертикальную стену из неровной породы. На самом деле он состоял из сотен наползающих друг на друга каменных граней, точно стопку бумаги установили под наклоном и отдельные листы соскользнули вниз. Ступе ни встраивали главным образом между гранями и поверх них, до тех пор, пока не приходило время повернуть. Тогда их вырубали глубже, чтобы добраться выше, до следующей грани.