Абхорсен

– А ты сам чувствуешь, что вот-вот потеряешь сознание? – спросила Лираэль. Она не позабыла предостережений Псины о том, что осколок усмирен ненадолго, и была более чем уверена, что снова усыпить его сама не сможет.

– Обычно – да. Сначала накатывает тошнота, а потом со зрением происходит что-то странное: весь мир делается красного цвета. И с обонянием тоже не все ладно: я ощущаю такой характерный запах, вроде как электродвигатель перегорел или еще какое-то возгорание. Но прямо сейчас мне не в пример лучше. Может, лихорадка пошла на спад.

– Это не лихорадка, – устало промолвила Лираэль. – Но я действительно надеюсь, что недуг отступает, – надеюсь ради нас обоих. А теперь сиди спокойно – я отгребу чуть дальше от берега. Мы останемся под прикрытием тростников, но мне хочется посмотреть, что происходит на озере. И, пожалуйста, не шуми.

– Хорошо, конечно, – кивнул Ник. – На самом деле выбора у меня нет, верно?

Лираэль отчаянно захотелось попросить прощения, но она прикусила язык. Да, ей было ужасно жаль Ника. Не его вина, что древний дух зла выбрал злополучного паренька для своей инкарнации. Ник будил в Лираэль самые что ни на есть материнские чувства: беднягу надо бы уложить в постель, заботливо укрыть одеялом, напоить отваром из ивовой коры. А следом накатили совершенно неуместные досужие домыслы: а как бы он выглядел, будь он здоров? Пожалуй, юноша очень даже хорош собой… Но Лираэль тут же отогнала эту фантазию. Ник, конечно, враг поневоле – но тем не менее враг.

Тростниковая лодочка была легкой как перышко, и все равно грести руками за отсутствием весел оказалось непросто. Тем более что все время приходилось одним глазом приглядывать за Николасом – так, на всякий случай. Но тот лежал себе, откинувшись на высокий нос лодки, и казался всем довольным. Пару раз девушка перехватила его взгляд исподтишка, но юноша не пытался ни бежать, ни позвать на помощь.

Лираэль гребла минут двадцать, с трудом, сколько хватало сил, но вот наконец тростники поредели, красная вода посветлела до розоватого оттенка, теперь сквозь нее просматривалось илистое дно. Солнце стояло высоко в небе, так что девушка рискнула вывести лодку к самому краю тростникового болота, чтобы оглядеть озеро, не покидая при этом убежища.

Сверху их по-прежнему прикрывали тростники, клонясь друг к другу. И все равно Лираэль испытала большое облегчение, обнаружив, что никаких ворон-кровавиков поблизости не чувствует. Возможно, потому, что здесь, вдали от топких берегов, течение было сильным, а утреннее солнце светило так ярко.

Но хотя ворон-кровавиков видно не было, на поверхности озера что-то двигалось. В первое мгновение Лираэль воспрянула духом, подумав, что это, скорее всего, Сэм или отряд стражи. Но девушка тут же поняла, что перед нею, – и одновременно Ник нарушил молчание.

– Смотри – мои баржи! – воскликнул он, уселся и замахал рукой. – Значит, Хедж и вторую раздобыл – и уже загрузил!

– Тише! – зашипела Лираэль и резко потянула его вниз.

Сопротивляться Ник не пытался. Он внезапно нахмурился и схватился за грудь:

– Кажется, я… я рано обрадовался…

– Борись с этим! – властно перебила его Лираэль. – Ник, ты должен бороться изо всех сил!

– Я попытаюсь… – начал было Ник, но не закончил фразу. Голова его с глухим деревянным стуком откинулась назад. Глаза закатились, видны были только белки, а у носа и рта заклубились тоненькие струйки дыма.

Лираэль с силой ударила его наотмашь по лицу:

– Сопротивляйся ему! Ты – Николас Сэйр! Скажи мне, кто ты!

Глаза Ника вернулись в обычное положение, хотя из ноздрей по-прежнему сочился дымок.

– Я… я – Николас Джон Эндрю Сэйр, – прошептал он. – Я – Николас… Николас…

– Да! – настойчиво подтвердила Лираэль. Она положила меч рядом с собою, взяла руки юноши в свои и непроизвольно передернулась, чувствуя, как под ледяной кожей в крови струится Свободная магия. – Расскажи мне о себе, Николас Джон Эндрю Сэйр! Где ты родился?

– Я родился в Амберне, моем родовом поместье, – прошептал Ник. Голос его постепенно набирал силу, а дым редел. – В бильярдной. Нет, это шутка, если что. Мама меня за такое на месте убила бы. Конечно, я появился на свет так, как подобает Сэйру, в присутствии врача и акушерок. Двух акушерок, никак не меньше, и светского врача, понятное дело.

Ник закрыл глаза, и Лираэль крепче, до боли сжала его руки.

– Расскажи мне… что угодно! – потребовала девушка.

– Относительная плотность орбилита, помещенного в ртуть, составляет… Понятия не имею, чего она составляет… В Корровии снег выпадает только в южных Альпах, а основные перевалы – это Крискадт, Джорстчи и Корбук… Синехвостая ржанка в среднем откладывает двадцать шесть яиц за пятьдесят четыре года жизни… Более ста тысяч южаков нелегально высадились в прошлом году… Шоколадное дерево изобретено…

Юноша прервался на полуслове, глубоко вдохнул и открыл глаза. Лираэль подержала его руки в своих еще немного, но, убедившись, что взгляд Ника вполне осмыслен, а дыма не видно, разжала пальцы, снова подобрала свой меч и пристроила его на коленях.