Абонент доступен

«Стокгольмский синдром, – поняла я. – Очень крепкий «поводок», которого на самом деле не существует. Впрочем, о чем я? Энио легко управлял массами, а тут всего лишь один человек. Легкая добыча».

– Я, наверное, должен сделать отступление, – продолжил Саша. – Мы с отцом жили тогда вдвоем в переулке возле одного завода. Работал мой отче там долго и много, а потом попал под увольнение по причине чрезмерного увлечения спиртными напитками. За воротник закладывал с самого утра, а потом шел на работу – благо заводище громоздился недалеко, только дорогу перейти. Знаешь, я заметил, что люди, которые долго добираются до своих рабочих мест, тратят, к примеру, на это не пять или десять минут, а полчаса, более дисциплинированны. Во всем. Потому что если контора рядом с домом, то это расслабляет. А если далеко, то нужно еще дойти, и при этом на тебя смотрят, и ты должен быть в порядке. Мысли причесать, настроиться на рабочий процесс. Как-то так. Но папахен жил рядом с заводом. Это его и сгубило. Он мог нажраться в конце смены и не думать о том, как поползет домой. Ему же только дорогу перейти. Мать бухала вместе с ним. Я ее в ином состоянии почти не видел. А потом она вообще куда-то делась. Мне было лет одиннадцать. Отец сказал, чтобы я о ней не думал. Соседка же, добрая душа, заловила меня, мелкого, во дворе и нашептала, что видела мать на рынке с каким-то мужиком. Трезвую и красивую. До рынка было очень далеко, и я сразу же побежал туда. До сих пор помню, как жгло в груди, когда остановился. Я искал ее.

С тех пор я могу пить только пиво.

Позже отец начал меня бить. Сначала я плакал, а потом стал убегать из дома. Но школу не бросал, посещал исправно. После выпускного пришел домой и наткнулся на гордого родителя, еле стоявшего на ногах. Он полез обниматься, и я впервые врезал ему в зубы. Он ответил. Из носа хлынула кровища. Я просто ушел на улицу и сел на остановке. Ночью, после праздника, с аттестатом в кармане и в белой рубашке, залитой моей же кровью.

Мимо остановки шла какая-то компания. Увидели меня, решили, что можно не следить за языком. Ну и сцепился с ними. Их было трое, а я один. Представляешь масштабы происходящего?

– С трудом, – ответила я. – Но постой, я угадаю. Появился Энио на белом коне?

– На черном «Мерседесе», – засмеялся Саша. – Сначала проехал мимо, а потом развернулся и погнал прямо на остановку. Эти уроды разбежались, а я понял, что мне, наверное, уже все равно, пусть этот блестящий броневик меня размажет по дороге, а то дышать уже больно.

Скажу так: я заплакал, когда он помог мне подняться.

Потом мы поехали в больницу, там меня перевязали и наложили швы. Вышел на улицу – стоит «мерс», а рядом мой спаситель. «Ну и куда ты такой? – спрашивает. – Поехали ко мне».

– И ты согласился? Вот так, с незнакомым человеком? Не испугался? Никакие… такие мысли тебя не посетили?

Саша протянул руку к моей пачке, достал сигарету.

– Можно? Спасибо.

Он прикурил, выдохнул в потолок дым.

– Посетили, – просто сказал он. – Конечно же, первым делом я подумал, что я буду должен ему и за спасение, и за врача, и за что-то еще, наверное. Но мне действительно нечего было терять. Какая разница, что с тобой будет, если у тебя ничего не осталось? Да и будет ли хоть что-то?

Я молчала. Саша говорил о страшных вещах. Но его лицо при этом не менялось. Будто книжку вслух читал.

– Приехали к нему домой. Он втолкнул меня в душ, зашел следом и стоит. Смотрит. Я тоже смотрю. Ну ты понимаешь, о чем я подумал, да? Он руку протягивает ко мне, я думаю, с какой стороны ему врежу, но в его руке вдруг вижу зубную щетку. Он еще полотенце мне принес, но это уже потом было. Он такой: «Я не смотрю на тебя, не парься. Да и чего я там не видел?»

Дал мне свою одежду, отвел в комнату, показал в сторону дивана. «Ложись, – говорит, – завтра буду тебя жизни учить». И ушел.

Я слушала Сашу и понимала, что той ночью ему крупно повезло. Тот Энио, которого я знала, совсем не походил на благодетеля. Но вот Саше практически спас жизнь.

– Что же было утром?

– Утром-то? – Он улыбнулся. – Чистая кухня, красивые тарелки и вкусная еда. Не тычок кулаком под ребра, а смена повязки на лице. А Кирилл сидел за столом напротив, точно так же как мы с тобой сейчас сидим, и слушал мой сопливый рассказ о том, какой я бедный и несчастный. Сразу же предложил мне работу. Когда узнал, что я не хочу возвращаться домой, просто пожал плечами: «Занимай одну из комнат и живи». У него в квартире их было четыре. Я выбрал ту, что с балконом. В ней и поселился.

Кирилл тогда работал массажистом. Делал людям массаж, выезжал к ним домой, и это его кормило. Но уже пробовал себя в качестве предсказателя, и первые клиенты потихоньку передавали его друзьям из рук в руки. Будущую схему работы он нарисовал на листке бумаги и спросил: «Это похоже на обман?» – «Нет, – ответил я. – Это не обман, а многоходовочка. Люди платят, зная, на что идут. Никто их за язык не тянет». На том и остановились. Надо было начинать.