Аборигены, кенгуру и лайнеры

В 1938 году, перед своей первой поездкой на Грут-Айленд, я расспрашивал о нем каждого, кто хоть раз побывал на острове или поблизости от него. Джек Броган направил меня к Биллу Харни. Однажды вечером я ожидал Билла в мастерской Джека, среди груды велосипедов, нуждавшихся в ремонте. Горела керосиновая лампа, потому что в этот вечер электрического тока не было. Дело в том, что Артур с генераторной станции сильно перехватил — он отметил основательной выпивкой получку и прибытие судна, и никто его за это не осуждал, потому что тогда в Дарвине электрический свет был в новинку.

До моего прибытия в Дарвин я ничего не слышал о Билле Харни, но потом он еще при жизни стал легендарной личностью благодаря знанию удаленных от побережья, глубинных районов страны и туземных легенд. Позднее я познакомился с Биллом и узнал кое-что об обстоятельствах и трагедии его жизни.

Он родился в Чертерс-Тауэрсе, городе горняков в Квинсленде, но покинул его одиннадцати лет, сопровождая в качестве конюха гурт скота. В обязанности конюха входило заботиться о лошадях конных пастухов. Он должен был по вечерам гнать лошадей на луг, спутав им передние ноги, а утром приводить в лагерь, когда стадо — в тысячу и более голов — снова отправлялось вперед, чтобы сделать на своем двухтысячекилометровом пути к южным рынкам очередные десять-двенадцать километров. Работа была тяжелая, питание однообразное — лепешки и солонина.

Билл оказался удивительно начитанным для человека, юность которого протекала в таких условиях. Он мог читать наизусть большие куски не только из Шекспира и Мильтона, но также из греческих и римских классиков. Я спросил его, откуда у пего такие знания. Его не совсем вразумительный ответ гласил: «Я это читал». Только позднее он объяснил мне, где и при каких условиях он «это читал».

Борролула — маленькая гавань на юго-западном берегу залива Карпентария. Она расположена за большими, шириной в двадцать-тридцать километров, мангровыми болотами, дальше в глубь страны, на реке МакАртур, имеющей приливы и отливы. Таких гаваней на северном побережье Австралии немало, в свое время скотоводческие поместья внутри страны получали через них все, что им нужно на год. Но с тех пор как стало возможным снабжать овцеводческие станции по суше, через Дарвии или железнодорожную станцию Маунт-Айза, эти гавани постепенно пришли в упадок, и Борролула сейчас существует, собственно, только как название на карте. В период своего расцвета, в девяностых годах прошлого века и в самом начале нашего столетия, это был город с несколькими сотнями жителей. Поэтому некий американский филантроп, пожелавший озарить светом культуры белых и цветных язычников Северной Австралии, подарил Борролуле и другим северным городам библиотеку из нескольких тысяч томов.

После первой мировой войны Билл вместе с одним своим приятелем приобрел маленькую скотоводческую ферму «Семь эму», расположенную за двести километров от Борролулы, в местности, называемой Гольфленд. Их ферма была окружена поместьями крупных заокеанских компаний. Билл никогда не вдавался в подробности, как это получилось, по адвокаты компаний обвинили его в том, что он накладывал свое тавро на незаклейменных животных соседних ферм. В конце концов его арестовали и доставили в Борролулу, где ему пришлось девять месяцев ждать, когда в гавань прибудет судья, чтобы рассмотреть его дело. Значение города в то время уже упало, и белое население состояло из хозяина гостиницы (одновременно выполнявшего обязанности почтмейстера), полицейского и владельца лавки. Разумеется, Билла не посадили за решетку, он свободно разгуливал по городу и прежде всего ходил в библиотеку. Все время в течение своего девятимесячного вынужденного пребывания в городе он жадно читал, но смог одолеть, как он меня уверял, «лишь часть книг: все остальное поели термиты».

Замечу кстати, что Билл Харни «за отсутствием доказательств» был признан невиновным в краже скота.

Во многих отношениях Билл не был похож на обитателя буша[13]. Он был коренаст, с начинающимся, как у всякого любителя пива, брюшком. Его некрасивое крупное лицо с хитрыми маленькими глазками свидетельствовало о развитом интеллекте. Когда я впервые увидел Билла, мне он показался похожим на Сократа.

— Джек, полицейский, сказал мне, что ты женился на женщине с Грут-Айленда, — обратился я к Биллу.

Билл помедлил немного, прежде чем ответить:

— Не совсем так. Моя жена — метиска. Она родилась на континенте, но я встретил ее на Грут-Айленде. Разве ты не знаешь, что там есть миссионерская колония?

Билл рассказал мне, что в 1925 году на острове была основана колония для детей смешанного происхождения. Чтобы предохранить их от сатанинских искушений, этих «в грехе зачатых» детей отнимали у матерей на континенте и сгоняли всех в одно место, так что Грут-Айленд был для них ничем иным, как поистине дьявольским островом.