Аборигены, кенгуру и лайнеры

Но буйвол в известной мере компенсировал причиненный им вред, поставляя на рынки свою шкуру. Если цены были подходящие, ежегодно убивали тысячи буйволов. Белый охотник с полдюжиной помощников-туземцев и конной повозкой вспугивает на равнине стадо буйволов, и убийство начинается. Всадники гонятся за буйволами и почти в упор стреляют из короткоствольного ружья в нижнюю часть позвоночного столба. Буйвол падает, и специально обученный для этой охоты конь уклоняется от мстительных рогов животного, отпрыгивая в сторону[15]. Подстрелив так дюжину или более буйволов, охотники спокойно добивают животных, снимают с них шкуры и, пересыпав их солью, посылают в Дарвин, откуда их отправляют за океан. Одно время буйволам угрожало полное истребление. Но рынок предоставил им отсрочку, так как цена на буйволовы кожи упала, потому что они уступили свое место как материал для производства приводных ремней пластическим массам.

Несколько лет назад буйволов начали стрелять также ради их мяса, которое в замороженном виде самолетом доставляется в Дарвин. Буйволово мясо идет преимущественно на корм животным, однако иногда его перерабатывают и для пищи людям.

В восточной части страны буйволов простирается внушительный ряд скал, словно стена крепости, построенной для защиты Арнхемленда. Эти скалы возникли в результате какого-то геологического сброса и теперь круто поднимаются над равниной. Вообще Арнхемленд — это страна причудливых скал. И по сей день немногим белым людям удалось пересечь полуостров из конца в конец, а до распространения цивилизации на север и туземцев там жило, по-видимому, совсем мало. Еще и теперь в прессе юга иногда попадаются сообщения дарвинского корреспондента, данные под шапкой: «В Арнхемленде открыто неизвестное прежде племя!» Однако все это выдумки — жившие в глубине Арнхемленда аборигены уже давно переселились поближе к расположенным у побережья поселениям белых.

При приближении к заливу Карпентария видишь растянувшиеся на мили темные мангровые болота. За несколько минут до приземления на Грут-Айленд пролетаешь через Блу-Мад-Бей на восточном берегу Арнхемленда и остров Бикертон. В противоположность северо-западному побережью Австралии различие между линиями прилива и отлива в заливе Карпентария незначительно. Зато разница между уровнем воды летом и зимой очень велика, потому что воды залива надвигаются на сушу или уходят в сторону моря — в зависимости от того, дует ли северо-западный муссон или юго-восточный пассат.

На Грут-Айленде, когда я туда приехал, кипела работа, и остров был похож на муравейник. Песчаный мыс, на котором строилась станция гидропланов, был в длину примерно два километра, в ширину — полкилометра. Строительство велось уже в течение трех недель, и все работавшие на мысе жили в палатках. Строительные рабочие — их было около тридцати — после окончания задания покинули остров. Там остались лишь четверо служащих «Шелл-Ойл Компани» и восемь человек прочего персонала, чтобы наливать бензин в гидроплапы, которые садились здесь дважды в неделю.

Я забыл при перечислении весьма важную личность — полицейского с женой — единственной белой женщиной на станции. В задачу полицейского входило следить за соблюдением закона, который запрещал белым со станции разгуливать по острову — резервации аборигенов. В свою очередь и туземцы не имели права приходить на станцию. При выполнении первой из этих задач полицейский смог добиться весьма скромных результатов, выполнение же второй было ему вовсе не под силу.

Рабочим, занятым на строительстве аэродрома, было не до скуки, да и отобрали их среди тех, кто раньше выполнял подобные задачи, и потому их мораль была на высоте. К тому же они знали, что через несколько недель они вернутся в Брисбен, в лоно цивилизации, и не особенно страдали от ограничения в свободе передвижения. Другое дело — постоянный персонал. Ему предстояло находиться взаперти на этой узкой полоске песка в течение двух лет. Теперь была зима, ранняя весна, — а как оно будет во время дождей и в летнюю жару? Теперь мучили мухи, а как летом — прибавятся к ним еще и москиты?

Привлекательным в работе на Грут-Айленде были сравнительно хорошая заработная плата и возможность сэкономить деньги, потому что практически их негде было истратить. В 1938 году в Австралии подходил к концу экономический кризис, число безработных было еще высоким, и возможность работать здесь особенно устраивала людей, которые в течение нескольких лет находили работу только на короткое время. Служащие были набраны из тех, кто участвовал в войне 1914–1918 годов и имел преимущественное право на получение работы от государства. Эти в большинстве своем пожилые люди почти все без исключения были физически и психически не способны приноровиться к условиям жизни на изолированном острове. Они вышли из городов и не привыкли к одиночеству. Они-то и страдали больше других от здешней жизни.