Абрам Ганнибал

Посланное от тебя счет столярной работы в каменных покоях я видел. Весьма безмерная цена и мне несносная. При сем посылаю табель почему оне подрядчики требуют. А почему давать на поле от меня написано в той же табели, а когда по моей цене показанной не возьмут то и нужды до их нет и наши столяры по возможности могут исправлять хотя и не скоро и невдруг.

А тебе рекомендуют сколько потребно подрядить купить сухия доски сколько потребно для полов панели ставни и протчее.

Брат твой купил мне белей (беличий. — Ф. Л.) мех которой зимой не греит а летом неспреит, того ради, приторгуй белей мех сибирской по средней цене и ко мне отписать, что требуют за такой мех.

А Евстрату без моего письма денег ни на что.

Ваш добродетельный отец

А. Ганибал

Ежели можешь достать голанских сельдей настоящих и постарайся как можно

Ноября 10 дня

1780 года

Р. S. Письмо мое твоему брату Ивану продержал у себя более двух месяцев и не уповаю чтоб оно было послано».

На обороте:

«сыну моему Петру Аврамовичу

Ганибалу

В Санкт Петербург»[597].

За строившимся домом располагался сад, тянувшийся до Фурштатской улицы. После смерти владельца дом с участком перешел к его сыновьям Петру и Осипу, деду поэта, в 1784 году братья продали дом Ивану Абрамовичу. Получив деньги и переложив на старшего брата все расходы по содержанию, прежние владельцы годами жили в этом доме. После смерти в 1801 году Ивана Абрамовича дом с участком числился за наследниками и был продан в 1809 году.

Нет-нет да промелькнет у наших авторов фраза о жадности, скупости Абрама Петровича, но обратите внимание — все, чем владел он, нажито им, его трудом, ничего, кроме небольшой суммы, завещанной венценосным крестным, и части псковских земель, дарованных Елизаветой Петровной, ему с неба не свалилось. Наверное, он все же был бережливым, но не жадным. Известная скупость Абрама Петровича уживалась с гостеприимством, нередко в Суйду заезжали бывшие сослуживцы. Василий Иванович Суворов (1705–1775), генерал-аншеф и сенатор, отец будущего генералиссимуса любил бывать у Ганнибалов. В царствование Анны Иоанновны В. И. Суворов допрашивал в Тобольске князя И. А. Долгорукова, это ему тот признался в составлении подложного завещания Петра II, что и послужило поводом для казни Долгоруковых. Александр Васильевич, друживший со старшим сыном Абрама Петровича Иваном, при первой возможности посещал Суйду. Приведу извлечение из дневниковой записи за 6 марта 1845 года, сделанной А. О. Смирновой-Россет:

«Ввечеру был Суворов. Говорил, что он получил от Хвостова пропасть писем деда к Хвостову, также много писем к неизвестным ему лицам; по-видимому, фельдмаршал боялся почты: во многих только намеки, род арго (фр. диалект социально-замкнутой группы. — Ф. Л.). Аннибал, дед (прадед. — Ф. Л.) Пушкина, решил судьбу Суворова. Отец его, генерал-аншеф, очень умный и просвещенный человек по тогдашнему времени, прочил его в штатскую службу, потому что он был слабого сложения. На что Суворов не соглашался и все читал военные книги. Аннибал был однажды подослан к нему, чтобы уговорить его пойти в службу, нашел его лежащим на картах на полу и так углубленного, что он и не заметил вошедшего арапа. Наконец тот прервал его размышления, говорил с ним долго, вернулся к отцу его и сказал: «Оставь его, братец, пусть он делает как хочет: он будет умнее и тебя и меня»[598].

Гостем Россет был граф Александр Аркадьевич Суворов (1804–1882), внук генералиссимуса, впоследствии генерал-губернатор Петербурга; стихотворец граф Дмитрий Иванович Хвостов (1756–1835) был женат на племяннице Александра Васильевича Суворова. Ганнибалы, Пушкины и Суворовы утверждали, что Абрам Петрович сумел убедить Василия Ивановича не препятствовать сыну в выборе суровой профессии.