Абраша

А штуковина эта весьма проста. «Профессор» сформулировал ее в лекции, или на семинаре – уже не припомню – о Новикове, был такой деятель при Екатерине Великой. Да ты, Николай знаешь. Твой тезка. Этот Новиков – издатель, журналист, писатель, масон. Это меня «Аспирант» подробно просветил. Сначала был этот Новиков любимцем Императрицы: в день коронации Екатерины стоял в карауле своего Измайловского полка, поэтому был ею произведен из солдат в унтера. Когда вышел в отставку, назначен Екатериной в состав какой-то важной комиссии. Лично докладывал царице о ее работе, потом выпускал журналы, в которых полемизировал со своей благодетельницей, она поддерживала его в разных начинаниях, особенно при издании Новиковым материалов по русской истории, короче – был в фаворе, а потом – загремел. Причем загремел по полной – на 15 лет сел в Шлиссельбург. Только при Павле вышел стариком дряхлым. Обвинения были липовые – за масонство в ту пору не сажали, за переписку с Западом, не содержащую политических тем, тогда не брали, никаких «злоупотреблений» у него не было, ему же припаяли всё. Крепостничество было ему не по сердцу, но открыто к его отмене он не призывал. И вообще – он был, казалось бы, в системе. Даже Главнокомандующий Москвы – Прозоровский, который имел зуб на Новикова и, собственно, инициировал его разработку, недоумевал по поводу такого сурового и выборочного приговора в письме к Шешковскому – нашему с тобой предшественнику – великий был специалист, последний из могикан, Ушаков и он… Что так матушка-государыня взъелась? Супротив властей Новиков не бунтовал, никаких крамол не высказывал, наоборот, европейских свободомыслей не разделял, радел за старину, что грело сердце Екатерины. Вот наш мудрый «Профессор» и растолковал, а «Аспирант» всё записал, и это – самое, что ни есть, точное определение нашей главной опасности. Новиков не боролся с самодержавием, не противопоставлял себя государству. ОН ЕГО НЕ ЗАМЕЧАЛ! Можно быть вместе с властью, можно быть против нее, но можно, как оказалось, быть МИМО нее, ВНЕ – ее. Вот этого простить Екатерина не могла – бабка была развратная, но умная. И многие – от того же Новикова до нашего «Профессора» так и живут, не замечая всей огромной государственной пирамиды, всех усилий государственных людей – наших с тобой усилий, в том числе. Один московский поэтишка – такусенький, честно говоря, сформулировал точно: кто-то стенал по поводу нашей помощи чехам в августе 68-го – большую глупость, кстати говоря, тогда сделали, – причитал, «как же жить дальше после августовского позора», на что этот стихоплет ответил: надо жить так, как будто ИХ нет. ИХ – это значит НАС. В этом случае мы – имею в виду весь наш мощный, огромный аппарат государства – МЫ делаемся лишними, коль скоро можно обходиться без нас, мы нужны лишь самим себе. Антисоветчик с нами борется. В этой борьбе мы оттачиваем свое оружие, отвечаем ударом на удар, иногда талантливо и успешно, иногда бездарно, но наша работа, наша жизнь оправданны. Мы востребованы, мы живы и развиваемся. Если же идея Новикова о том, что общественная жизнь может и должна идти МИМО государственных механизмов, если эта идея овладеет массами, то мы оказываемся не врагами, мы – лишние. А это – гибель. И вот с этим надо бороться. Не замечают НАС? – Заметят! У параши под Воркутой. – Владимир Сократович редко бывал в таком раздражении, вернее, редко выявлял его. Нынче был именно тот случай. – Заметят, если мы того захотим, если будем над этим работать. Не хотят быть нашими врагами – сделаем! Запомни, Коля – Николай.

Коля запомнил. С особой ясностью он осознал правоту полковника, когда погрузился в «Дело “Лингвиста”».

* * *

…Господи, не сойти бы мне с ума. Только этого не хватало! И не ясно, кто «брал» Иисуса: Штраус уверял, что Иисуса арестовали служители еврейского Синедриона, Иоанн же прямо писал: «когорта и трибун» – то есть более сотни вооруженных римских воинов и начальник тысячи в сопровождении служителей «от первосвященников и фарисеев» пришли за Спасителем. Что-то много для одного тихого, спокойного человека. Сейчас приходят ночью – как правило, ночью и в будни, и в выходные, и в праздники, и не когортами, а по двое – трое, все запуганы так, что и пьяному дворнику с повесткой в трясущихся руках отдадут свою жизнь и жизнь близких на растерзание, и не ради спасения Человечества или человека идут на плаху, а потому, что так привычно, так спокойно – класть голову под топор, славя своего палача… Нет, не на римский крест обрекали фарисеи Иисуса, а что-то другое было. Что? Евангелисты, конечно, великое дело сделали, великий подвиг свершили, великую литературу и великое свидетельство оставили, но, возможно, что-то упустили, что-то не поняли или, что тоже возможно и вероятнее , кто-то что-то подправил через столетия, чтобы прибавить аргумент, аргументик…».