Абсолютная вера в любовь

Дейзи ехала, автоматически отмечая дорожные знаки, пока не свернула в длинный переулок, который вел к родному дому, место, где ей надлежит быть здесь и сейчас. Как же много времени прошло с той минуты, когда она последний раз навещала его. Пройдя немного вперед по переулку и через ворота, она попала в холл. С каждым шагом Дейзи словно освобождалась от своего груза. Хоть немного. Возможно, просить о помощи вовсе не признак слабости. Скорее признак зрелости.

Хантингдон-Холл светился мягким золотом полуденного света. Дейзи приостановилась, впитывая радостное ощущение от изящных линий, света, льющегося из длинного ряда окон, от ауры процветающего семейного гнезда, любимого, ухоженного и гостеприимного. Она на минутку прикрыла глаза, представив освещенную солнцем нормандскую цитадель, донжон, построенный у воды тысячу лет тому назад. Когда она, наконец, ощутит по отношению к Хоуксли то, что чувствуют к своему дому?

Дейзи взбежала по ступенькам, благодарно вдохнув знакомый запах свежих цветов, пчелиного воска и пряный запах ванили, который так любит мать. В восемнадцать лет она ушла от этого комфорта, роскоши и любви, уверенная, что здесь не удастся найти себя, к ней не будут относиться всерьез, и она останется белой вороной в собственной семье. Слезы жгли глаза, когда Дейзи разглядывала широкую стену, увешанную семейными фотографиями. На ней не было обложек дисков отца и самых знаменитых снимков матери, только фотографии девочек, начиная с краснощеких младенцев и щербатого детства до сегодняшнего дня. То там, то тут попадались любовно оформленные в рамки фотографии Дейзи и ее снимки, в том числе выпускные работы. Чего стоило родителям отпустить ее? Предоставить свободу совершать собственные ошибки.

– Эй, девчушка Дейзи, ты привезла с собой мать?

Отец осмотрелся в поисках жены. Выражение надежды и привязанности отразилось на его лице.

– Не-а, она по-прежнему наводит страх на поставщиков и мучается над прическами.

Дейзи уткнулась отцу в грудь, он крепко ее обнял. Когда она последний раз позволяла так себя обнимать? Слишком долго не могла прийти в себя, расправить плечи.

– Привет, па.

– Рад тебя видеть, моя девочка-ромашка. У тебя измученный вид. Мать совсем загоняла?

– Думаю, вы с мамой были правы, сбежав сюда.

– Это спасло от многих хлопот.

– Дай мне воды, пожалуйста.

Как здесь хорошо! Такое же ощущение ей хотелось воссоздавать на кухне в Хоуксли, заново отшлифовав старые шкафы и перекрасив их в мягкий серый цвет. Она перетащила из салона самый лучший диван, которым не пользовались, и поставила так, чтобы было удобно расположиться перед чугунной печкой. Медленно, шаг за шагом, превратила несколько комнат для себя и Себа в теплые уютные пространства. В семейный дом.

– Такое чувство, будто ты нуждаешься в мудром совете. Когда у тебя три дочери и три десятка лет семейной жизни за плечами, надо в чем-то разбираться. Однако утро вечера мудренее. Утром легче на все взглянуть с другой стороны. Если тебе удастся следовать моим правилам, все будет в порядке.

– Забавно. Мама говорила нечто похожее.

– Ну, просто твоя мама очень мудрая женщина.

Дейзи уселась на диване с ногами, обложившись подушками и погрузившись в успокаивающие звуки и запахи детства. Через некоторое время она услышала, как отец чем-то загремел в кухне. Ее веки тяжело сомкнулись, и она задремала впервые за долгое время, почувствовав себя в полной безопасности.

– Готово, пожалуйста. Я знаю, сейчас у невест в моде мучить себя голодом перед свадьбой, но, если еще похудеешь, Дейзи-девчушка, мне придется тебя поддерживать, когда пойдешь к алтарю.

– Это же мое любимое. – Слезы защипали глаза, стоило увидеть поджаренный сыр, томатный сэндвич и миску с томатным супом. Еда из уютного детства, при этом предел кулинарных возможностей Рика Кросса.

– Спасибо, папа.

Пока она ела, отец молчал, бренча на гитаре какие-то аккорды. Когда-то Дейзи сводила с ума его неспособность сидеть спокойно, но теперь она принимала отца таким, какой он есть. Это его подушка безопасности, как для нее камера.

– Прикинь, я бы мог спеть это, вместо того чтобы произносить речь.

К чему лгать, она собирается вернуться к положению дочери, проблемной зоне крушений и ошибок. Может, так ей и надо и следует это принять. Она обязана с этим свыкнуться. Она устала все брать на себя, отгораживаться от семьи, всегда быть сильной и независимой в глазах дорогих ей людей. Возможно, именно это и означает «повзрослеть». Не закрываться от всех, а знать, когда обратиться за помощью. День, когда Себ помогал ей на съемках свадьбы, оказался самым лучшим в ее взрослой жизни. Она была так близка к тому, чтобы надеяться и рассчитывать на него.

Желудок напряженно свело, стоило подумать о том, что нужно сказать все как есть. Подходящих слов не находилось. Значит, только факты. Дейзи взглянула на отца, собираясь с духом.

– Я беременна. Папа, я беременна и не знаю, что делать.