Абсолютная власть

- ...на медленном огне. Или ломать кости на дыбе, - подхватил голос. - Или жариться на сковороде. Что еще? Нет, властитель, это не мое счастье, что меня не видит стража. Это - твое счастье.

- Вот как? - я тоже презрительно улыбнулся. - Это почему?

- А ты подумай. Дай потрудиться своей голове.

- Ты весьма непочтителен, - процедил я. - Пользуешься своей неосязаемостью?

- Конечно! - весело воскликнул голос. - Именно так! Я могу говорить тебе все, что мне вздумается, все, что никто в этом мире никогда не осмелится не только сказать тебе, но даже и подумать без риска того, что его мысли кто-нибудь не подслушает, и не донесет на него в твою тайную полицию, а ты не можешь меня ни схватить, ни казнить, ни заткнуть мне рта. Ты против меня бессилен.

- И что? - зло выкрикнул я. - Я должен тебя терпеть?

- Не должен, - поправил голос. - Вынужден, так будет вернее.

- А ночью ты тоже будешь говорить мне свои гадости?

- Ночью я сплю. И потом, почему гадости?

В общем-то, я не был сильно раздражен. У нас в роду у каждого венценосца был свой призрак. У моего прадеда, как гласит легенда, призраком была прекрасная девушка, в которую он безуспешно влюбился. Удивительно, что призрака так долго не было у меня. Теперь он появился - значит все в порядке.

- Хорошо, - ворчливо сказал я. - Я сейчас уйду. Государственные дела, знаешь ли. Сегодня целых два преступника - кошмар! А ты оставайся здесь и приведи себя в порядок. Что за призрак, которого даже я толком не вижу? Надувательство одно. Прими нормальный человеческий облик. Я хочу знать, кто ты - мужчина или женщина.

Привидение засмеялось.

- Я пойду с тобой.

- Вот еще! - возмутился я. - Я приказываю тебе остаться!

- Приказываешь? Ха-ха-ха! А если я ослушаюсь? Посадишь меня на кол? Или повесишь вниз головой? Вырвешь язык? Зальешь глотку расплавленным свинцом?..

- Гляди-ка, развеселился, - желчно остановил его я. - Можешь не сомневаться, я с удовольствием проделал бы с тобой все эти штуки. Тебе несказанно повезло. Лучше не зли меня. Останься.

Последнее слово я произнес едва не просительно и мысленно выругался.

- Да я бы осталось, - задумчиво сказал голос. - Если бы ты попросил.

- Вот еще! - я презрительно поджал губы. - Кто ты такой... Кто ты такое, чтобы я тебя просил? Очень жаль. Очень жаль, что я не могу содрать с тебя кожу и разрезать ее на ремни. Хочешь идти со мной? Иди. Но просить тебя?! Этого не будет никогда!

- Не будет?

- И не мечтай! - отрезал я и подошел к зеркалу, чтобы привести себя в порядок перед выходом. Потом хлопнул в ладоши, созывая слуг: - Переодеваться!

Тронный зал огромен. Дальняя его стена практически неразличима. По бокам стоят янычары, скрестив руки на груди и расставив ноги. Их кривые сабли тускло блестят. Окна задернуты золочеными занавесками от яркого солнца, в зале прохладно и тихо, хотя кругом полно народу - здесь стряпчие, дознаватели, судьи, секретари, писари, все пышно разодеты, соответственно торжественности случая.

Мой выход помпезен и ярок. На голове у меня золотая корона, в руках скипетр и держава. Громко трубят трубы, герольд извещает всех о моем прибытии. Присутствующие кланяются в пояс и остаются согнутыми все время, пока я иду, окруженный полуголыми черными охранниками через весь зал к циклопическому трону из черного дерева, инкрустированного бриллиантами. Я усаживаюсь, опять трубят трубы и герольд провозглашает судилище открытым.

Я очень люблю суд. Здесь, и только здесь я чувствую свою полную, абсолютную власть над людьми, над особо опасными преступниками, которые никогда не уходят из этого зала прощенными. Я наслаждаюсь этой властью, я ощущаю ее каждой клеточкой моего тела, каждым волоском, который шевелится от избытка чувств. Сейчас, сейчас, введут первого преступника, и я начну процесс.

Секретарь почтительно подает мне свиток пергамента, на котором список судимых. Я читаю. Мужчина и женщина. Мужчина обвиняется в десяти убийствах на сексуальной почве, в том числе двух мальчиков десяти лет. Вина его неопровержимо доказана - он пойман с поличным при попытке совершить очередное преступление. Женщина... Я перечитываю обвинение снова и снова, и не верю глазам. Преступление против кесаря, то есть меня! Это неслыханно! Эта женщина осмелилась говорить во всеуслышанье, что я сатрап и самодур! Далее на полстраницы следовали извинения составителей документа за то, что им пришлось привести здесь эти ужасные слова. Так. Это мы оставим на потом. Это мы прибережем напоследок, когда разделаемся с убийцей-растлителем.

- Начинайте, - процедил я и секретарь сделал знак начальнику конвоя. Два кирасира ввели в зал бородатого мужчину, закованного в цепи, в изорванной одежде и окровавленного. Под глазом у него расплылся огромный синяк. Совершенно ублюдская рожа! Мужчина смотрел исподлобья, я бы даже сказал - смело. Немудрено, ведь смертная казнь ему уже обеспечена, будет он бояться меня, или нет. Кирасиры заставили его опуститься на колени перед троном, растянули ему руки цепями.

Секретарь принялся читать длинный перечень обвинений, но я перебил его:

- Дознавателя сюда!