Абсолютно ненормально

Тэд Вон, наверное, только рад полезному маленькому пиару, так необходимому его кампании. После он пускается в рассказ о политике абортов и о том, какие шаги он предпримет, чтобы оказать помощь нам, сломленным подросткам: систематическая кастрация гомосексуалистов, пояс целомудрия для незамужних женщин…

Также мне попались сообщения о провале программы сексуального воспитания по всей стране, список известных женщин, откровенные фотографии которых просочились в интернет, чьи-то страстные проповеди о воздержании как единственном работающем средстве контрацепции и множество высказываний религиозных фанатиков, обрекающих меня на вечность в аду.

И фотография, на которой запечатлено, как мы с Воном занимаемся сексом на скамейке. Она везде.

Я изо всех сил стараюсь переварить увиденное: мое имя, лицо и интимные части тела заполонили весь интернет. Но при этом чувствую себя странным образом отстраненно, словно не могу осознать, что это происходит со мной на самом деле.

Аджита прислала мне шесть тысяч сообщений, интересуясь, в порядке ли я, а Дэнни, предсказуемо, ни одного. Последним от Аджиты приходит: «Послушай, понимаю, что в это трудно поверить, но я переживаю за тебя. На моем лице такое месиво, как, ну не знаю, Лионель Месси. А у школьных ворот дежурят репортеры, которые расспрашивают о тебе, и хотя я, что удивительно, задира, но смогу опрокинуть наших сверстников на землю, как в регби, всего пару раз, прежде чем мое плечо запротестует. И ТВОЮ МАТЬ, ПОЧЕМУ ТЫ МНЕ НЕ ОТВЕЧАЕШЬ, ЖЕНЩИНА?? Не вынуждай меня звонить тебе, мы обе знаем, что ты ненавидишь разговаривать по телефону, когда можно написать сообщение. ХО».

Я незамедлительно отправляю ей образное и исчерпывающее сообщение о моем психическом состоянии: «Мой ответ репортерам: мне плевать. Более того, если прислушаешься, то до тебя донесутся звуки того, как все посланные в их сторону плевки, один за другим, разлетаются на крошечные плевочные частички, которые нельзя увидеть невооруженным взглядом. Зайдешь ко мне после школы? Люблю тебя».

На что она отвечает: «Люблю тебя??? Ты точно не умираешь? Это звучит так, будто ты при смерти. Я поняла, ты неутомимый куратор плевков, но поклянись мне, что ты в порядке. После сегодняшней шумихи в прессе ситуация стала совершенно, беспрецедентно отсосной. Даже если объединить минет от непревзойденной Аманды Бейтман с высококлассным пылесосом “Дайсон”, то все равно не получится достичь этого уровня. ХО».

Несмотря на множество заманчивых вариантов текста для ответа, родившихся в голове, у меня нет сил, чтобы напечатать сообщение.

19:28

Я провела весь день в одиночестве в безуспешной борьбе с сильным, терзающим стыдом, поедающим меня изнутри, и теперь собираюсь выйти. Из дома, тела, подальше от мыслей. Мне просто нужно выбраться отсюда.

Желая меня приободрить, Аджита настойчиво зовет пойти с ней за покупкой реквизита для скетча. У меня есть некоторые опасения, что меня узнают в торговом центре – где торчат по вечерам и в выходные дни все, кто живет в радиусе ста шестидесяти километров, – но помимо школьников, которых я знаю, кажется, никто меня не замечает.

Ради справедливости стоит заметить, что большая часть сообщений в блоге «ШМК» и недавнее освещение в прессе привлекли внимание только к моему телу. Моим лицом никто особенно не интересовался. А с телом, прикрытым сейчас одеждой, что́ я могу предложить миру? Точно ничего.

Тем не менее я присматриваюсь к каждому менеджеру в магазине, который помогает нам; к каждому кассиру, который принимает оплату с маминой карты у Аджиты. Мне интересно: они видели меня голой? Интересно, смеялись надо мной со своими друзьями или обсуждали с коллегами в перерыв? Интересно, думают они, что я получила по заслугам? Интересно, разглядывали они интимные части моего тела, которые стали достоянием общественности?