Абсолютное кормило

Телдин посмотрел ей в глаза и ничего не сказал. Что он мог сказать? Он сам прошел через сеанс пыток неогов вскоре после того, как начались его поиски. Он не понаслышке знал их врожденную ненависть к другим расам, их врожденный эгоизм, который называл другие жизни просто «мясом».

Он знал боль, которую слышал, когда трещали его кости, когда он почувствовал теплый привкус собственной крови.

Он знал все.

Он держал ее в своих объятиях. Сказать было нечего.

Через некоторое время она рассказала ему, что на самом деле произошло с ней после их расставания в Санкристе. Ее голос был ровным и бесстрастным, бесцветным,  будто рассказ был просто механическим, способом очистить себя от черных ядов неогов. Но это было нечто большее. Она чувствовала себя высохшей, пустой, никчемной. Прямо сейчас она ничего не чувствовала, кроме стыда. Как мог Телдин что-то чувствовать к ней, если она сама ничего не чувствовала?

— Я сказала правду о пиратах дикого пространства, — начала она, — из района Кринна. Но не все.

— Они схватили меня вскоре после того, как ты ушел. Им нужен был твой плащ, и я почему-то так и не поняла, как они меня выследили. Они думали, что я знаю, куда ты пошел и почему.

— Они держали меня несколько дней, пока нас не настигла эскадра кораблей неогов за пределами Кринна — смертоносные пауки  и пауки разума. У пиратов не было никаких шансов. Силы неогов были больше и сильнее, и пиратов было легко убить.

— Неоги тоже хотели, чтобы я выследила плащ. Меня пытали. Она поперхнулась. Телдин протянул ей кружку с холодной водой. — Я ничего им не сказала, потому что понятия не имела, где ты. Тогда их командир, Б'Лаат'а, решил... сделать меня рабом... психически.

— Он залез в мой разум за информацией. Затем он посадил там какие-то вещи. Он пытался разрушить меня, мой разум. Он хотел твоей смерти, чтобы заполучить плащ. Неоги знают все об абсолютных кормилах и о том, как они служат гидами своих носителей в космосе. Они знали, что это только вопрос времени, когда ты доберешься до «Спеллджаммера». Это была твоя судьба, даже они могли это видеть.

— Я была их последним шансом завладеть «Спеллджаммером». Один корабль неогов доставил меня сюда, только меня и Б'Лаат'а. Я не знаю, как он нашел «Спеллджаммер» так далеко, но Б'Лаат'а — злой маг, и я знаю, что он приносил жертвы, чтобы боги дали ему информацию.

— Он намеренно отправил меня плыть по течению во флогистоне, прямо на пути «Спеллджаммера». А сам Б'Лаат'а приземлился здесь. После того, как он втерся в доверие к Мастеру Коху, они вдвоем позаботились о том, чтобы люди обнаружили меня в потоке. Он знал, что они попытаются спасти меня, и тогда меня поместят в сообщество, где тебя точно примут.

— Я потеряла счет тому, как долго мы ждали твоего прибытия. Они тайно проносили меня через потайной ход в покои Коха в башне неогов. Они не прекращали вторгаться в мой разум своими заклинаниями…

— Я сражалась против них, Телдин. Я делала это, клянусь. Даже когда я пыталась убить тебя, я боролась внутри, чтобы контролировать себя, контролировать свои действия. Я никогда не чувствовала себя такой беспомощной. И все это время я пыталась докричаться до тебя, предупредить тебя, заставить себя просто отпустить кинжал...

Она так долго молчала, что Телдин подумал, что она заснула в его объятиях. Затем она сказала: — Он поставил на мне клеймо.

Ее глаза остекленели. — Он не давал мне спать, пока делал это, чтобы убедиться, что я поняла, что я собственность, его собственность. Она сделала паузу. — Он приходил в бешенство. Он смеялся надо мной, когда ставил клеймо. Он пошутил о том, что это сделает мою плоть нежнее и вкуснее.

— Я думаю, что наши маги могут снять его, — тихо сказал Телдин.

Квелана помолчала, затем отодвинулась от него и повернулась лицом к стене.

— Что это? — спросил Телдин.

Он услышал, как она шмыгнула носом в простыни. — Как ты вообще можешь быть со мной, после того, что я сделала?

— Ты этого не делала. Во всем этом ты невиновна. Ты просто была еще одной пешкой неогов, и, поверь мне, они заплатят за то, что причинили тебе боль.

Говоря это, он понимал, что его чувства к ней были больше, чем дружба, даже больше, чем простое влечение. Он хотел отомстить существам с черным сердцем, потому что он долгое время заботился о Квелане, заботился о ней больше, чем когда-либо знал. Теперь, видя ее, прижавшуюся к нему и такую уязвимую, отмеченную ее стыдом как морально, так и физически, он понял, что действительно любит ее.

Он упрекнул себя за то, что был так глуп, так поглощен своими поисками, что не сразу распознал свою любовь. И он задался вопросом, чувствовал бы он себя так же сейчас, если бы не его сон о Гее Голдринг и ее загадочных посланиях. Да, доверие к Квелане было, и он знал, что оно не было неуместным; но он не был уверен, что смог бы признать свои эмоции, если бы сон не разбудил его.

И был ли это  сон?