Абсолютное оружие

— Он ушёл ближе к концу вашей… — своё предложение йали завершил каким-то сложным свистящим звуком. Наверное, словом на собственном языке. — То есть, прошу прощения, незадолго до перехода вашего диалога на менее эмоционально напряжённый уровень.

— Ага. То есть, не хотел видеть, как я буду тебя убивать, а вмешаться не рискнул, — ощерившись, раздражённо процедил горячий.

— Райш, а как ты планируешь общаться с этими кристаллами? Тем же слиянием сознания, как и со мной? — спросила я, торопясь отвлечь мужчину от опасной темы.

— Тем же, к счастью, не получится; если у них есть разум, он слишком чужд нашему. Будет нечто на границе между слиянием и телепатией. Плюс общения через психополе в том, что оно… хм, служит универсальным переводчиком слов одного разумного существа на язык, понятный другому разумному существу. Если бы психополя не было, развитие всех ближайших галактик пошло бы совершенно иным путём. Именно так, через него, были установлены все контакты с чужими и достигнуто относительное взаимопонимание. С теми чужими, с кем они, конечно, были установлены. Например, с коренными обитателями неправильной галактики Хетан, самой удалённой от нашей в нашем галактическом скоплении, мы так и не научились общаться. Они совершенно не воспринимают психополе, хотя ощущаются в нём весьма отчётливо.

— И как вы с ними сосуществуете?

— Никак, — капитан пожал плечами. — Они не покидают пределов своей галактики; кажется, не способны путешествовать в сплошном вакууме, не наполненном космической пылью. А нам нечего делать там. Не знаю, может быть, остальные разумные виды с ними как-то контактируют, но достоверных сведений о таком контакте нет. Учитывая, что двум чуждым разумам достигнуть взаимопонимания в этой Вселенной и без того трудно, лезть в такие дебри нерационально. Политика невмешательства в дела другого вида представляется наиболее разумной. К счастью, не только нам.

— То есть, ты вот так просто сможешь договориться с этими камнями, если они действительно разумны?

— В чём я уверен, так это в том, что это будет непросто, — мрачно хмыкнул Райш. — Для контактов с чужими у меня на корабле Ханс есть. Но я, к счастью, за годы знакомства очень многому у него научился, поэтому шансы у меня всё-таки есть.

— Это очень опасно?

— Ну… — неуверенно протянул горячий.

— Да, — невозмутимо кивнул видящий. — Но капитан справится.

На этой оптимистичной ноте разговор опять запнулся. Кажется, перед предстоящим «контактом» горячий волновался, и я предпочла не продолжать опасную тему. Тем более, было на что отвлечься; до нас донеслись причудливо искажённые и отражённые звуки. Некоторое время не получалось разобрать, что это вообще такое, но в конце концов стало понятно: голоса и лёгкий стук.

А потом мы выбрались к тем самым «выработкам».

Это была просторная пещера, пронизанная «ходами» местных катакомб. В неё выходил не один десяток коридоров, и из нескольких подобно мыльной пене вытекала, разливаясь обширной лужей, жила тех самых кристаллов. В виде не пыли по стенам, а «месторождения» они смотрелись гораздо эффектнее. Прозрачно-жёлтые, нечто среднее между топазом и светлым янтарём, они испускали мягкое свечение, лишь немногим более яркое, чем свет пыли на стенах. Высокий язык, похожий на выход лавины, занимал огромную площадь, но по краям был заметно «подгрызен».

Именно отсюда доносились услышанные нами ранее звуки. Рассредоточенные вдоль края люди мелкими молоточками и какими-то острыми палками осторожно отбивали кусочки кристаллов. К счастью, если кристаллы и влияли на представителей боевой ветви сильнее, чем на представителей мирной, пока это ни на ком не сказалось — среди мирных высились монументальные фигуры точно таких же полуголых, как и все остальные, штурмовиков.

— Прекратить работы! — гаркнул Райш, решительным шагом приближаясь к месторождению. Мы замерли на входе, расположенном на некотором возвышении; отсюда открывался отличный вид на всю пещеру целиком. Низкий голос горячего раскатился под сводами пещеры подобно звуку гонга; рабочие замерли. А когда люди разглядели, кто перед ними, по пещере прокатилась волна шёпота, рефреном повторяющего «горячий, горячий!». И была в нём кроме страха и настороженности та самая слепая надежда, которой почему-то не нашлось в покинувшем нас мирном. — Все отошли от кристаллов, перерыв. Тарнас, организуй, чтобы мне никто не мешал. Пока я не закончу, чтобы ни одна зараза не начала долбить, иначе самого забью в эти кристаллы, — и он, добравшись до края кристаллической «лужи», с кошачьим проворством взобрался наверх. Осторожно ступая, прошёл почти к самому центру ощерившегося острыми гранями сгустка, где, не выказывая ни единого признака неудобства, сел, по-турецки сложив ноги, и закрыл глаза. Пару секунд посидев с неестественно прямой спиной, плавным текучим движением вытянулся в горизонтальное положение и, выпрямив ноги, замер.

Стоявший рядом со мной командир, наконец, очнулся, и принялся вполголоса отдавать распоряжения.