Абсолютное оружие

Ричард Хэдвелл откинулся на потертую спинку пилотского кресла и вытер со лба пот. Из корабля только что вышли последние туземцы, и он все еще слышал, как они смеялись и пели, возвращаясь в деревню в вечерних сумерках. Кабина пропахла цветами, медом и вином, и ему все еще чудился отражающийся от серых металлических стен гул барабанов.

Он улыбнулся, о чем-то вспомнив, достал записную книжку и, выбрав ручку, записал:

«Прекрасна Игати, с ее могучими горами и бурными горными потоками, пляжами из черного песка, пышными джунглями и могучими цветущими деревьями в лесах».

Неплохо, подумал Хэдвелл. Сосредоточенно сжав губы, он продолжил:

«Местные жители – симпатичные гуманоиды с коричневатой кожей, гибкие и ловкие. Они приветствовали меня цветами и танцами, выказав много знаков радости и дружбы. Я легко выучил под гипнозом их язык и скоро буду чувствовать себя здесь как дома. Они добродушный и веселый народ, вежливый и учтивый, и беззаботно живут, почти не отрываясь от матери-природы. Какой урок они преподают тебе, Цивилизованный Человек!

Быстро проникаешься симпатией и к ним, и к Фангукари, их благосклонному божеству. Остается лишь надеяться на то, что Цивилизованный Человек, злой гений буйства и разрушений, не доберется сюда и не совратит этот народ с пути радостной уверенности».

Хэдвелл выбрал ручку с более тонким пером и записал:

«Есть здесь девушка по имени Меле, которая…»

Он вычеркнул строчку и написал: «Черноволосая девушка, по имени Меле, несравненная красавица, подошла близко ко мне и заглянула в самую глубину моих глаз…»

Он вычеркнул и это.

Нахмурившись, он испробовал еще несколько вариантов:

«Ее ясные карие глаза обещали такую радость…»

«Ее алый ротик слегка трепетал, когда я…»

«Хотя ее нежная ручка задержалась в моей руке лишь на мгновение…»

Он смял страницу. Это эффект пяти месяцев вынужденного воздержания, решил он. Лучше вернуться к основной теме, а Меле оставить на потом.

Он написал:

«Есть немало способов, при помощи которых благожелательный наблюдатель может помочь этому народу. Но меня охватывает сильное искушение не делать абсолютно ничего из опасения разрушить их культуру».

Закрыв книжку, Хэдвелл посмотрел в иллюминатор на отдаленную деревню, где сейчас горели факелы. Потом снова раскрыл книжку.

«Однако их культура производит впечатление сильной и гибкой. Кое-какая помощь пойдет им только на пользу. И я им охотно помогу».

Он захлопнул книжку и убрал ручки.

На следующий день Хэдвелл принялся за добрые дела. Он обнаружил, что многие игатийцы страдают от болезней, переносимых москитами. Тщательно подобрав антибиотики, он сумел излечить почти всех – кроме самых запущенных случаев. Затем посоветовал осушить стоячие пруды, где размножались москиты.

Когда он пользовал больных, его сопровождала Меле. Прекрасная игатийка быстро освоила простейшие навыки ухода за больными, и Хэдвелл нашел, что ее помощь просто неоценима.

Вскоре в деревне позабыли обо всех серьезных болезнях. Хэдвелл завел привычку проводить дни на солнечном склоне холма неподалеку от Игати, где он отдыхал и работал над книгой.

Настал день, когда Лаг собрал жителей деревни для обсуждения важного вопроса.

– Друзья, – начал старый жрец, – друг наш Хэдвелл свершил для деревни великие благодеяния. Он вылечил наших больных, и теперь они могут жить дальше, дожидаясь дара Фангукари. Но Хэдвелл устал и отдыхает лежа на солнце. Он ждет награды, ради которой явился к нам.

– Будет справедливо, – сказал купец Васси, – если посланец получит заслуженную награду. Пусть жрец возьмет жезл и…

– Зачем же так скупиться? – возразил Джаили, ученик жреца. – Разве посланец Фангукари не заслужил смерти получше? Он достоин большего, чем жалкий удар жезла! Гораздо большего!

– Ты прав, – подумав, признал Васси. – А раз так, то не загнать ли ему под ногти отравленные шипы?

– Может, такая смерть достаточно хороша для купца, – заметил каменотес Тгара, – но не для Хэдвелла. Он заслуживает смерти, достойной вождя! Я вот что придумал. Надо его связать, развести под пятками медленный огонь и постепенно…

– Погодите, – вмешался Лаг. – Посланник заслужил смерть адепта. И поэтому его следует осторожно и крепко взять, отнести к ближайшему большому муравейнику и закопать в нем по самую шею.

Раздались крики одобрения.

– И все время, пока он будет кричать, – добавил Тгара, – мы будем бить в старинные ритуальные барабаны.

– И танцевать в его честь, – сказал Васси.

– И пить за него сколько влезет, – добавил Катага.

Все согласились, что это будет великолепная смерть.

Итак, детали были обговорены и время назначено. Деревню охватил религиозный экстаз. Хижины украсили цветами – все, кроме храма Инструмента, который обычай запрещал украшать. Женщины смеялись и пели, подготавливая поминки. И лишь Меле, непонятно почему, охватила печаль. Опустив голову, она прошла через всю деревню и начала медленно подниматься на холм к Хэдвеллу.

Раздевшись до пояса, Хэдвелл нежился под лучами двух солнц.

– Привет, Меле, – сказал он. – Я слышал барабаны. Что-то намечается?

– Будет праздник, – ответила Меле, присаживаясь рядом.