Абсолютное оружие

– Академия, – говорил доктор, копаясь в шкафчике, – естественный продукт нашего времени. Чтобы понять его, следует сначала понять, в какое время мы живем. – Выдержав театральную паузу, он с явным отвращением продолжил: – Здравомыслие! Но здравомыслие, понимаете ли, требует чудовищного напряжения, особенно социальное. Разум так легко поколебать! А едва он поколеблется, сменятся ценности, человек начнет питать странные надежды, рождать идеи, строить теории, ощущать потребность в действии. Все это само по себе не назовешь ненормальным, но оно влечет неизбежный вред для общества, потому что статичному обществу вредит движение в любом направлении. А мы после тысячелетий кровопролития поставили целью защиту общества от нездоровых личностей. И пусть личность сама постарается избегать таких психических состояний, которые вызывают потенциально опасные для общества перемены. Наш идеал, воля к неподвижности, требует почти сверхчеловеческих сил и решимости. Если вам их не хватает, вы попадаете сюда.

– Я не понял… – начал Фримен.

Но доктор перебил его:

– Теперь вам должно быть понятно, зачем нужна Академия. В наши дни единственный эффективный способ вернуть личность к здравомыслию – мозговая хирургия. Но человеку даже подумать о таком страшно – это поистине адское средство. Операции, проводимые властями на мозге, влекут смерть прежней личности, а это и есть самая подлинная смерть. Академия пытается снять напряжение, предлагая альтернативу.

– Но что это за альтернатива? Почему вы о ней не говорите?

– Большинство предпочитает не знать.

Доктор запер шкафчик, но что за инструмент он оттуда достал, Фримену не было видно.

– Поверьте, ваша реакция нетипична. Вы упрямо видите в нас нечто темное, таинственное, пугающее. Это от вашего нездоровья. Здравомыслящие люди видят в нас панацею, приятный туманный выход из мрачной предопределенности реального мира. Они в нас верят. – Доктор хихикнул. – Для большинства мы – воплощение рая.

– Тогда почему вы скрываете свои методы?

– Откровенно говоря, – тихо сказал врач, – даже в методы рая лучше не вникать слишком глубоко.

– Так это все обман! – Фримен попытался сесть. – Вы хотите меня убить!

– Ничего подобного, – возразил врач, мягко прижимая его к кушетке.

– Так что же вы со мной сделаете?

– Увидите.

– А почему никто не возвращается?

– Не хотят, – сказал доктор.

Не позволив Фримену шевельнуться, он ловко воткнул ему в руку иглу шприца и впрыснул тепловатую жидкость.

– Помните, – сказал врач, – общество должно быть защищено от индивидуума.

– Да, – сонно пробормотал Фримен, – но кто защитит индивидуума от общества?

Комната уже расплывалась перед глазами, и ответа он не расслышал. Но не сомневался, что ответ был мудрым, уместным и совершенно правдивым.

Когда к нему вернулось сознание, он увидел вокруг себя широкую равнину. Вставало солнце. Тусклые клочки тумана липли к ногам, а трава под ними была влажной и упругой.

С легким удивлением Фримен обнаружил стоящую справа от него жену. Слева к ноге, чуть вздрагивая, жался Скок. Удивление быстро прошло, ведь где же еще им быть, как не рядом с ним перед битвой.

Туман впереди сложился в фигуры. Они приближались, и Фримен их узнал.

Это враги! Возглавлял процессию его рободинер, нечеловечески поблескивая в утреннем сумраке. Был здесь и Морган, оравший начальнику отдела, что Фримен заслуживает смерти, и Флинн, этот трус, прятал лицо, но наступал. И домохозяйка визжала: «Не пущу его в дом!» А следом шли доктора, дежурные, охранники и за ними – миллионы людей в грубых робах, в нахлобученных на лоб кепках, с туго скатанными газетами в руках.

Фримен уже предвкушал расправу над этими предателями, над этими врагами. И тут возникло сомнение: настоящее ли это все?

Ему представилась тошнотворная картина: одурманенное тело лежит в пронумерованной комнате Академии, пока душа в этой невероятной стране ведет бой с призраками.

Я нормальный!

В момент просветления Фримен понял, что должен бежать. Его предназначение не здесь, не в битве с фантомами. Он должен вернуться в реальный мир. Статус-кво не навсегда. И что будет делать человечество, когда в нем изведут все живое, творческое, имеющее собственное лицо?

Из Академии не уходят? А он уйдет! Фримен схватился с иллюзией и почти ощутил, как распростертое на кушетке тело застонало, шевельнулось.

Но иллюзорная жена схватила его за руку и указала вперед. Иллюзорная собака зарычала на подступающие полчища.

Миг прошел безвозвратно, но Фримен об этом не узнал. Он забыл о своем решении, забыл землю, забыл правду, и капли росы обрызгали его ноги, когда он ринулся в бой.

Жертва из космоса

Замерев от восхищения, Хэдвелл разглядывал планету – чудесный мир зеленых равнин, красных гор и не знающих покоя серо-голубых морей. Аппаратура его корабля быстро собрала информацию и пришла к выводу, что на этой планете человек будет чувствовать себя замечательно. Хэдвелл набрал программу посадки и раскрыл записную книжку.