Абсолютное оружие

– Послушайте, я влип. Я потерял работу, жена ушла; я все терапии перепробовал. Что вы можете сделать?

Флинн вынул изо рта трубку и взглянул на посетителя. Осмотрел его одежду, шляпу, ботинки, словно прикидывал, сколько все это стоит. И спросил:

– А что говорят другие?

– В сущности – что шансов у меня нет.

– Оно и понятно, – звонкой скороговоркой произнес Флинн. – Эти умники слишком легко отступаются. А надежда есть всегда. Разум – странная и сложная штука, друг мой, и бывает… – Флинн осекся и с грустной улыбкой заметил: – Вид у вас обреченный, спору нет. – Выбив трубку, он уставился в потолок. – Послушайте, я вам ничем не помогу. Вы это знаете, и я знаю. Зачем вы пришли?

– В поисках чуда, наверное, – сказал Фримен, устало опускаясь на деревянный стул.

– Многие его ищут, – доверительно сказал Флинн. – И где же еще искать, верно? Всех модных специалистов вы перебрали. Не помогло. Значит, логика подсказывает обратиться к трущобному лекарю – вдруг да совершит то, что не удалось знаменитостям. Есть в этом некая поэтическая справедливость.

– Недурно сказано, – слабо улыбнулся Фримен.

– О, я не так плох, – сказал Флинн, набивая трубку табаком из потертого зеленого кисета. – Но скажу вам правду, чудеса стоят денег – так всегда было и всегда будет. Если вам не сумели помочь большие люди, я уж точно бессилен.

– Спасибо, что предупредили, – сказал Фримен, но подняться и не подумал.

– Мой долг психотерапевта, – медленно произнес Флинн, – напомнить вам, что Академия всегда открыта.

– Как туда попасть? – спросил Фримен. – Я про нее ничего не знаю.

– Никто не знает, – сказал Флинн. – Зато я слышал, что там излечивают всех.

– Смерть тоже всех излечивает.

– Смерть – дисфункциональное средство. Да и времена теперь другие. Такое заведение могли бы содержать девиантные личности, а с девиациями мы боремся.

– Почему же оттуда никто не выходит?

– Меня не спрашивайте, – сказал Флинн. – Может, не хотят. – Он пыхнул трубкой. – Вам нужен совет. Ладно уж. Деньги есть?

– Немного, – осторожно ответил Фримен.

– Хорошо. Не следовало бы мне этого говорить, но… бросьте искать лечения. Ступайте домой. Отправьте рободинера накупить еды на пару месяцев. Забейтесь в нору.

– В нору? Зачем?

Флинн свирепо оскалился:

– Затем, что вы изводите себя в поисках нормы, а от этого только хуже. Я такое тысячу раз видел. Не думайте, псих вы или здоровый. Отлежитесь пару месяцев, почитайте, накопите жирку. И посмотрите, как пойдут дела.

– Понимаете, – сказал Фримен, – мне кажется, вы правы. Я в этом уверен! Но я не знаю, можно ли вернуться домой. Я сегодня сделал один звонок… Деньги у меня есть. Вы не могли бы спрятать меня здесь?

Флинн, сорвавшись с места, пугливо выглянул в окно, на темную улицу.

– Я и так наговорил лишнего. Будь я моложе… Нет, не могу! Я дал вам безумный совет! Нельзя довершить дело безумным поступком!

– Простите, – кивнул Фримен. – Мне не следовало просить. Право, я вам благодарен. Я не шучу. – Он встал. – Сколько я вам должен?

– Нисколько, – ответил Флинн. – Удачи.

– Спасибо.

Сбежав по лестнице, Фримен подозвал такси. Через двадцать минут он был дома.

На площадке перед квартирой его встретила странная тишина. Дверь хозяйки, когда он проходил мимо, оставалась закрытой, но создалось впечатление, что закрылась она только что и старуха стоит, прижавшись ухом к фанерной створке. Он ускорил шаг и зашел в квартиру.

Здесь тоже было тихо. Фримен направился в кухню. Рободинер хлопотал у плиты, а Скок лежал, свернувшись в уголке.

– Добро пожаловать домой, сэр, – заговорил рободинер. – Если присядете, я подам ужин.

Фримен сел, обдумывая планы на будущее. Предстояло позаботиться о множестве мелочей, но в целом Флинн был прав. Забиться в нору, вот что нужно сделать. Скрыться с глаз.

– С утра первым делом займешься покупками, – сказал он роботу.

– Да, сэр, – откликнулся тот, ставя перед ним тарелку супа.

– Накупишь продуктов. Хлеба, мяса… нет, набери консервов.

– Каких именно консервов? – уточнил рободинер.

– Любых, лишь бы составляли сбалансированную диету. И сигарет, сигарет не забудь! Дай соль, пожалуйста.

Рободинер неподвижно застыл у плиты. А Скок тихо заскулил.

– Рободинер! Дай мне соль.

– Простите, сэр, – ответил робот.

– Что значит «простите»? Дай соль.

– Я больше не могу вам подчиняться.

– Это еще почему?

– Вы только что перешли красную черту, сэр. Вы теперь десяточник.

Минуту Фримен молча таращился на него. Потом бросился в спальню и включил здравометр. Черная точка медленно подползла к красной черте, поколебалась и решительно скользнула дальше.

Итак, он десяточник.

– Ну и что? – сказал себе Фримен.

Это как-никак количественный показатель. Он не говорит о том, что Фримен вдруг стал чудовищем. Надо урезонить рободинера, объяснить ему.

Фримен вылетел из спальни.

– Рободинер! Послушай меня…

Хлопнула входная дверь. Рободинер ушел.

Фримен вернулся в гостиную и сел на диван. Естественно, робот ушел. В них встраивают здравометры. Если хозяин переступает красную черту, они автоматически возвращаются на фабрику. Десяточник не вправе управлять механизмами.