Абсолютное оружие

– А все ли вы знаете о других видах психотерапии? Сумеете мне объяснить, что такое заместительная терапия? А психоанализ? А редукция Олгиви?

– Нет. Но в общих чертах представляю.

– Как и все мы! – торжествующе воскликнул Морган и тут же понизил голос: – В том-то и дело. Очевидно, Академия не выдает подобных сведений, потому что они могли бы нарушить ход самой терапии. Ничего удивительного, не так ли?

Обдумывая эти слова, Фримен позволил Моргану вывести себя в холл.

– Соглашусь, – сказал он. – Но возьметесь ли вы объяснить, почему никто не покидает стены Академии? Вам в этом не видится ничего зловещего?

– Ни в коем случае. Какие у вас странные взгляды. – Морган, не прерывая разговора, нажал кнопку лифта. – Вы будто норовите создать тайну на пустом месте. Не хочу совать нос в их профессиональные дела, но допускаю, что терапия требует, чтобы пациент оставался в Академии. Перемена окружения, самое обычное дело.

– Если это правда, отчего так не сказать?

– Факты говорят за себя.

– А где же, – спросил Фримен, – доказательства стопроцентной излечиваемости?

Подошел лифт. Фримен шагнул в кабину. Морган сказал:

– Доказательство – их слово. Психотерапевт не может лгать. Не может, Фримен!

Морган хотел еще что-то добавить, но двери лифта уже сомкнулись. Кабина пошла вниз, и только теперь Фримена поразила мысль, что он остался без работы.

Без работы он чувствовал себя странно. Идти было некуда. Он часто ненавидел свою работу. Еще этим утром едва не застонал при мысли о необходимости провести очередной день в конторе. Но теперь, когда работа его не ждала, он осознал, как она была важна для него, какую надежную давала опору. Человек – ничто, подумалось ему, если у него нет дела.

Он бесцельно проходил квартал за кварталом, пытался собраться с мыслями. Но сосредоточиться не удавалось. Мысли ускользали, разбегались, на их месте вставало лицо жены. И даже о ней он не мог толком думать – город давил его лицами, звуками, запахами.

В голову пришел всего один план действий, да и тот несбыточный. Беги, – подсказывала ему паника. Уйди туда, где тебя не найдут. Прячься!

Но Фримен понимал, что это не выход. Побег – чистый эскапизм, лишнее доказательство ненормальности. Да и от чего ему бежать? От самого здорового, наиболее идеального общества, какое создал человек? От такого бежит лишь сумасшедший.

Фримен обратил внимание на прохожих. Все выглядели счастливыми, все были полны нового духа ответственности и социального здравомыслия. Все с готовностью пожертвовали прежними страстями ради наступившей эры благополучия. Фримена окружал хороший мир – чертовски хороший мир. Что же ему не живется в этом раю?

Он справится. С уверенностью, которой не находил в себе много недель, Фримен решил, что так или иначе он приспособится.

Знать бы только как.

За несколько часов пешей прогулки Фримен проголодался. Он свернул в первую попавшуюся столовую. Здесь было полно рабочих – он успел дойти аж до порта.

Сев, Фримен уставился в меню и сказал себе, что нужно время на размышление. Правильно оценить свои действия, разобраться…

– Эй, вы!

Он поднял глаза. И встретил сердитый взгляд лысого, небритого подавальщика.

– Что?

– Валите отсюда.

– В чем дело? – спросил Фримен, сражаясь с накатившей паникой.

– Мы психов не обслуживаем. – Подавальщик ткнул пальцем в настенный здравометр, сканировавший всех входящих. Черная точка индикатора перевалила за девять. – Убирайтесь.

Фримен взглянул на людей у стойки. Они сидели в ряд, все в одинаковых коричневых робах. И, надвинув на глаза кепки, вроде бы читали газеты.

– Я на испытательном…

– Уходите, – сказал подавальщик. – По закону я могу не обслуживать девяточников. Это беспокоит клиентов. Проваливайте, живо!

Рабочие в ряду не шевельнулись, не взглянули на Фримена. Ему кровь ударила в лицо. Вдруг охватило желание разбить гладкую лысину подавальщика, накинуться на прислушивающихся работяг с мясным тесаком, забрызгать грязные стены их кровью, бить, убивать… Но, конечно, агрессия – реакция нездоровая и неудовлетворительная. Фримен подавил порыв и вышел.

Он зашагал дальше, сдерживая желание пуститься бегом и ожидая, что логический ход мыслей подскажет, как поступить. Но мысли только еще больше смешались, а к сумеркам он уже валился с ног от усталости.

Его занесло в узкий, замусоренный переулок в трущобах. Он остановился перед написанным от руки объявлением в окне второго этажа. «Дж. Дж. Флинн, психотерапевт. Возможно, я сумею вам помочь». Фримен безрадостно усмехнулся, вспомнив, скольких дорогих специалистов посетил.

Он уже двинулся дальше, но вдруг развернулся и поднялся по лестнице к кабинету психотерапевта. Фримен снова досадовал. Ведь понял, что зайдет, едва увидев вывеску. Когда же он перестанет себя обманывать?

Кабинет у Флинна был маленький, обшарпанный, на стенах шелушилась краска, и по запаху чувствовалось, что здесь давно не было влажной уборки. Флинн сидел за простым деревянными столом, читал журнальчик с авантюрными рассказами. Врач был малорослым, немолодым и лысеющим. И курил трубку.

Фримен собирался начать сначала. А вместо этого выпалил: