Абсолютное зло

Вспышка боли, прокатившаяся по телу электрическим разрядом, вернула меня в сознание. Как прибойная волна, она накатывала, пожирая каждую клеточку, а потом отступала, даря короткое облегчение, оставляя после себя отголоски недавних мучений. Но боль не уходила полностью, и после временного затишья адская агония непременно возвращалась.

В те периоды, когда она разносилась по телу только лишь слабым эхом, я старалась оглядеться и понять, где нахожусь. Комната напоминала спальню, по крайней мере, я лежала на кровати.

Всякий раз, когда я пыталась подняться, боль опрокидывала на лопатки. С трудом сдерживалась, чтобы не кричать, срывая голос. Но силы воли надолго не хватило. Скоро я свернулась калачиком, уткнувшись лицом в подушку, и отчаянно выла. На меня одновременно обрушились все звуки и ощущения. Каждая вибрация окружающего мира отдавалась болезненным импульсом. Казалось, еще немного и я сломаюсь под этим гнетом, мир меня просто раздавит.

Неожиданно из всего этого безумия вспышкой возникло стойкая уверенность чьего-то присутствия. Я уловила знакомые нотки. Дан. Я не видела его, не ощущала физически, но точно знала, что это он. Наверное, интуитивно чувствовала. Или просто сходила с ума, и все мне это только мерещилось.

— Это скоро кончится, — услышала его голос как подтверждение, что все происходящее реально. — Я бы хотел помочь, — пальцы прошлись по моим щекам, стирая слезы, — хоть немного облегчить боль, — прижался губами к моему лбу, — но больше ничего не могу сделать.

Другими словами, от боли нет спасения. Не существует лекарства или волшебного заклинания, чтобы избавить меня от страданий.

— Я устала, — всхлипнула от отчаянья.

— Только не сдавайся, — громко и настойчиво произнес, почувствовав, что я мои силы на исходе.

— Если я умру, всё закончится, — обливалась слезами. Смерть казалось даром.

— Не смей так говорить, — встряхнул меня, заставляя наконец открыть глаза, и утонуть в лазури его собственных. Прошлое, настоящее смешалось, и я уже не разделяла явь от плода воображения. Казалось, я снова лежу рядом с Даном на лужайке перед домом родителей и смотрю на безбрежное небо.

— Оно так прекрасно, — не могла не поделиться увиденным.

— Ри-ри? — позвал словно издалека. Я бы с удовольствием поговорила с ним, но не сейчас — слишком устала. Не понимала, должна ли бороться со сном: означает ли это, что я сдалась? Не могла поднять отяжелевшие веки. Последнее, что я услышала:

— … жертвы не должны быть напрасными…

В воспаленном мозгу всплывали отрывки из мифа о Веронике и переплелись с фантазией. Я видела себя, поднимающейся по ступенькам храма, в кроваво-красном платье с длинным тяжелым шлейфом.

***

Мне пробудил невыносимый жар. Сначала я даже решила, что комната полыхает, а я лежу прямо в эпицентре пожара. Но запаха дыма не слышала, и всё вокруг выглядело, как и прежде. Единственное, что здесь горело изнутри — это я.

С большим трудом устояв на ногах, я встала. Держась за стенку, отправилась искать ванную, душ, бочку с водой — все равно, что именно это будет, главное, чтобы там была холодная вода.

Тыкаясь по углам, как слепой котенок, и я каким-то чудом нашла ванную комнату. Прямо в одежде ввалилась в душевую кабинку. Все так же действуя большей частью на ощупь, повернула кран и блаженно выдохнула от обрушившегося на меня ледяного дождя.

Не знаю, долго ли я так сидела, привалившись к стене, но внезапно поток воды прекратился, и меня выдернули из моего персонального «рая». Пыталась бороться, чтобы еще ненадолго продлить приносящее душем облегчение, но собственное тело не слушалось, словно окоченев. Возможно, так и было, потому что уже в следующую секунду меня затрясло как в лихорадке.

Меня вернули в обратно в спальню и усадили на кровать. Передо мной возникло лицо Дана: хмурое и напряженное. Кажется, я уже привыкла к нему такому.

Он стягивал с моего одеревеневшего тела мокрое платье, непрестанно липнувшее к бледной коже. Совершенно не волновало, что меня раздевает мужчина, и что увидит меня голой, я хотела только одного — чтобы все это закончилось.

Несколько быстрых движений — и я уже тонула в мягкости огромного одеяла. Но оно не согревало меня, я продолжала дрожать. Тогда Дан без колебаний скинул с себя кожаную куртку, следом на пол полетели джинсы с футболкой.

Его тело казалось обжигающе горячим, когда он лег рядом со мной и прижал к себе. Какое-то время я всё еще вздрагивала, но постепенно каждая мышца, до этого скованная болезненным спазмом, начала расслабляться. Мое тело вновь принадлежало мне — больше не было ни боли, ни адских пыток огнем. Теперь я ощущала только усталость, и на этот раз я с удовольствием сдалась в ее плен.

***

Я заметила Дана на крыльце. С ним явно было что-то не так: растянувшись поперек ступенек, он таращился в небо и что-то бубнил себе под нос.

Ну точно напился!