Абсолютное зло

— Надеюсь, — зашипел, когда Алу в очередной раз вонзила иглу в его кожу.

Оставшееся время, пока Алу зашивала Рема, ни у кого не возникло желания поболтать: каждый напряженно обдумывал случившееся. Меня не покидали тревожные мысли об этом Идире. Беспокоило, что некогда Дан доверил ему много личного. Обо мне. О нас.

— Если не будет воспаления, то рана быстро затянется, — Алу приложила к ровному шву марлевый тампон и закрепила его пластырем.

Рем попытался самостоятельно сесть, но Алу тут же подхватила его, отсчитывая как мальчишку:

— Никаких резких движений! Хочешь, чтобы швы разошлись? — Но Рем отверг ее помощь и спрыгнул со стола, хватаясь за бок. — Идиот, я же предупредила! — ринулась к нему, намереваясь осмотреть.

— Ты медсестра и диктатор в одном лице? — не к месту язвил Рем.

Алу же защищалась как привыкла: кусала в ответ.

— Если будешь продолжать в том же духе, я стану твоим палачом.

— Как страшно, — усмехнулся, не воспринимая угрозы хрупкой девочки всерьез. — Где еще то обезболивающее? — огляделся вокруг.

Алу поставила перед ним виски:

— Не советую злоупотреблять: алкоголь, как антикоагулянт, снижает свертываемость крови и…

— Остановись, — перебил ее Рем. — От твоих лекций у меня еще и голова разболится.

Рем был груб и несправедлив. Его агрессивность вполне вероятно вызвана состоянием шока после ранения, но это не оправдание нападкам на Алу. Она не заслужила такого обращения.

— Не веди себя как свинья, Рем, — вступилась за нее, — просто поблагодари.

Он повертел в руках бутылку с виноватым видом и, явно нехотя, выдавил из себя:

— Благодарю, Аминар, — почтенно склонив голову.

Алу в тот же ми преобразилась: из нескладной девчонки, что непрестанно грызется со старшим братом и чуть ли не на побегушках у всех, она превратилась в высокородную особу, что способна повелевать человеческими жизнями. Но казалось, эта роль ей претила, она словно чувствовала себя не в своей шкуре.

— Рада была помочь, — сухо вымолвила. — И мы не в Кариаре, называй меня просто Алу, — постепенно становилась прежней затравленной девочкой. — Перед лицом войны мы все равны.

Знала, что последняя фраза принадлежит не ей. Могла отчетливо представить, до малейших интонаций, как ее произносит Дан.

— Что здесь происходит? — внезапно его голос прокатился по комнате. Невозмутимый тон заставив всех оторопеть.

Пока я собиралась с мыслями и подбирала нужные слова, Дан вплотную подошел к Рему. Задержал взгляд на заклеенным пластырем боку, потом перевел на лицо. Во всех смыслах этого слова смотрел сверху вниз, хотя Рем не уступал ростом. Не сомневалась, что Дан узнал его, но в этот раз не стал опускаться до ребяческих разборок.

— Харп? — лишь поинтересовался.

— Да, — скрипя зубами, ответил Рем.

— Уничтожил? — продолжал Дан беспристрастный допрос.

— Только ранил, — Рем будто боролся с собой, каждое слово давалось с трудом.

Дан взглянул на меня, бегло изучая мое тело на наличие признаков травм или ранений. Убедившись, что я невредима, изрек уничижительное:

— Главное, ее отстоял, — сделал шаг назад. Напряжение в комнате чуть спало. Мы с Алу переглянулись, переводя дыхание. — Можешь остаться, — Дан вынес вердикт.

— Спасибо, но я не нуждаюсь в приюте, — воспротивился Рем.

Но Дан не желал получать отказ на свое щедрое предложение.

— Я велел остаться, — взмахнул рукой, проделал замысловатый пас пальцами, точно такой же, каким некогда мой отец вырубил меня, и Рем поник, потеряв сознание. Из ниоткуда возник Энтал и подхватил парня.

— Нельзя было поговорить по-человечески? — разозлилась я. Его стремление довлеть над всеми и всё контролировать порой переходила границы. Границы человечности.

— Мы не люди, Мир-Рия, — надменно поправил меня.

Я могла привести ему множество аргументов, чтобы возразить, но все они резкие, едкие уколы. А я не хотела делать Дану больно. Промолчав, я прошла мимо него.

Поднялась в спальню Дана — единственное место в доме, где я точно знала, что отыщу ванную. Кровь на руках высохла и неприятной коркой стягивала кожу.

Несчетное количество раз намыливала руки и смывала под краном. Старательно вытирала полотенцем до боли и красноты. Казалось, что чужая кровь въелась в кожу. Как кровавая метка.

Сердито отбросила полотенце и взглянула в зеркало перед собой. В отражении за своей спиной увидела Дана. Не слышала шагов, не почувствовала имирта. Такая непозволительная рассеянность в будущем может стоить мне жизни. Или жизни близких. Не нравилось, что я начинала воспринимать смерть, как нечто повседневное. Но теперь такова моя реальность.

— Это был не харп, — продолжала смотреть на отражение Дана. Заметила заинтересованность, но не более. Он не верил, что я в состоянии отличить харпа от живого человека. — Он сказал, что его зовут Идир, — выложила все факты.

Дан напрягся, по лицу пробежала тень сомнения:

— Ты уверена?