Абсолютное зло

– Разочарование, – как неизбежный приговор. – Есть преграды, которые не по силам преодолеть никому, даже властителю Кариара. Рих никогда не опустится до манри. Твой удел – роль наложницы. Обычной шлюхи, что ублажает наделенных властью и деньгами мужчин.

Красота и мощь Кариара восхищала, но чем больше я узнавала его уклад, тем меньше он мне нравился: слишком жестоки и суровы в нем законы.

– Готова? – раздался с лестницы голос Дана.

Не стала продолжать неприятный разговор в его присутствии, хотя и хотела узнать подробней о той кастовой системе, которую недавно едва затронул Рома. Но Дан и так почувствовал витающие в воздухе недосказанность и накал между мной и Алу.

– Ты за старое? – предсказуемо винил во всем Алу.

– Сам знаешь, она не позволит, – будто отвечая невпопад, защищалась она.

– Я не нуждаюсь ни в чьем позволении, – снова в манере Дана проскользнула уже знакомая надменность.

– У тебя будут проблемы, – отказывалась принимать любые аргументы.

– … как и твоего мнения, – все больше повышал голос, перебивая ее. – Не хватало, чтобы сопливая девчонка учила меня.

– Я не сопливая девчонка! По праву рождения я Аминар …

– С-с-с-амари натр, – чуть ли не прошипел Дан, не давая ей договорить.

Не знала языка, не понимала ни слова, но точно уловила грозный приказ замолчать.

– Шакр! – не менее злобно прыснула Алу.

Казалось, эти двое иначе, как криками, не умели общаться. Не желала оставаться в эпицентре разгорающейся ссоры.

– Хватит! – вмешалась, ставя жирную точку в споре. – Дан, отвези меня домой.

Я покинула дом, и дожидалась Дана у машины. Спустя несколько мгновений он показался на дорожке. Молча разблокировал двери и сел за руль. Я тоже не горела желанием разговаривать: всё обдумывала предостережения Алу.

Кариар – не мой мир, я никогда не буду там своей, не примирюсь с бесчеловечными порядками. Не смогу удержать родителей, если они захотят вернуться. И Дана. Неужели наши жизни пересеклись вновь лишь для того, чтобы разойтись навсегда?

Глава 13

Я стояла перед зданием консерватории и не решалась войти внутрь.

В жизни произошли перемены, незаметно превратив все привычное в бремя. Посещать консерваторию стало повинностью, проводить время с друзьями – пыткой. Они ждали, что я буду веселой и беззаботной, но притворяться было выше моих сил. Я всё больше отдалялась. Наконец осознала: я – не человек.

Размышляла над тем, что если бы обстоятельства сложились иначе и родители не покинули бы родной мир, моя жизнь сейчас была совсем другой. Кем бы я стала? Врядли занималась бы вокалом. Продолжила бы дело семьи? Отец бы с детства обучал меня своему мастерству, и впоследствии я тоже занялась бы огранкой драгоценных камней? Или ковала оружие? Точно такие же клинки, какими Дан пронзал тела харпов.

Разглядывала ладони: могли ли они создать произведение искусства? Или же орудие смерти?

– Никак не можешь определиться? – Бенд подошел неслышно. Он единственный, кто как будто не замечал во мне перемен. Либо умело притворялся.

Он достал из пачки сигарету. Сжимая ее губами, шарил по карманам в поисках зажигалки.

– На территории консерватории запрещено курить, – чопорно отметила я.

Бенд посмотрел себе под ноги и, чуть прищурившись, поднял голову к зданию нашей альма-матер.

– Я ничего не нарушаю, – сделал затяжку и выпустил дым, – тротуар – городские владения. – Забавляло с какой легкостью он выкручивался из любой каверзной ситуации. – Так по поводу чего дилемма? Только не говори банальности вроде «все слишком сложно», – предупредил Бенд.

Невозможно в двух словах описать проблему и при этом не предстать безумной. Я поджала губы и опустила голову: не могла признаться.

– Раз ты молчишь, – снова затянулся, – выскажусь я. – Он продолжал курить, вызывая у меня желание отмахнуться от дыма и глотнуть свежего воздуха, но я отгоняла это желание и внимательно слушала. – Не удивлен что у тебя кризис. Так всегда бывает, если занимаешься не своим делом. – Попыталась возразить, но он перебил меня: – Знаю, ты любишь петь. Многие люди, одаренные музыкально и вокально, по-настоящему находят себя совершенно в другом. Одним достаточно петь в дружеских компаниях, детям перед сном, другие жаждут собирать стадионы и купаться в любви фанатов. Все люди разные, и для счастья нам необходимы совершенно различные вещи.

Сбивчивый звонок возвестил о начале занятий, и студенты, болтающиеся перед зданием, засуетились и, как муравьи, цепочкой потянулись к входу.

Бенд выбросил окурок:

– Не мучай себя, Мар, – поправив рюкзак на плече и примкнул к опаздывающим, устремившись к консерватории.

Улица быстро опустела, только я стояла неподвижно на тротуаре: больше некуда торопиться.

Следующие несколько часов я бесцельно бродила по городу: сидя на скамейке в парке, наблюдала за людьми; гуляла среди фонтанов, которые еще не успели отключить на долгую зиму; разглядывала витрины магазинов, совершенно не нуждаясь ни в одной выставленной в ней вещи.