Абсолютное зло

Слова Бенда заставили меня задуматься. Никогда не смотрела на свою жизнь под таким углом. Еще до окончания школы я знала, чем буду заниматься. Чем хочу заниматься.

Пыталась найти ответ, зачем поступила в консерваторию. Зачем столько времени посвящала занятиям музыкой? Если бы она была моим смыслом жизни, я бы давно поддалась на уговоры своих друзей и создала с ними группу. Много лет назад Дан направил меня по этому пути, и я до сих пор двигалась по инерции. После его исчезновения я уцепилась за эту идею, как за последнюю тонкую ниточку, связывающую нас. В глубине души всегда чувствовала себя не на своем месте.

Где-то за спиной услышала сигнал машины и обернулась. Выглядывая из окна авто, мне широко улыбнулся Рома.

– Прогуливаешь? – не упустил случая поиздеваться. – Кто бы знал, что прилежная студентка Мария на такое способна. Не поверил бы, если собственными глазами не видел. – Он распахнул дверь машины, зазывая внутрь: – Забирайся – погреешься, на улице не месяц май.

Он ловко вставлял ходовые фразочки в свою речь, безупречно мимикрирую в окружающее общество – не отличить от обычного человека.

Оглядевшись по сторонам, я перебежала дорогу и нырнула в салон. Меня сразу окутало теплым воздухом с тонкими нотками кедра и ментола.

– Привет, – встретилась с ним взглядом.

– Попьем кофе? – в ответ предложил он.

Не видела причин отказываться, и от долгой прогулки действительно продрогла.

Через несколько минут мы уже сидели напротив друг друга, наслаждаясь ароматом горячего кофе.

– Как теперь к тебе обращаться? – сразу хотела разрешить этот вопрос. – Рем?

– Как тебе удобнее, – небрежно пожал плечами, – я привык к новому имени, оно меня не смущает.

Мне казалось правильным называть его Ремом. Чувствовала вибрацию в звуках когда произносила его. Словно щелчок отпирающегося замка, к которому подобрали правильный ключ. Вспомнила объяснения парня из клуба, когда он описывал связь с родной землей. Казалось в этом странном мире всё повязано, одно взаимодействует с другим, создавая единый слаженный механизм. Мы частички чего-то целого. Ноты, что располагаясь в определенном порядке, рождают цельную композицию. Мы звучим только, когда вместе едины. Теперь самоубийственная война Дана виделась мне совсем иначе.

Но я не хотела погружаться в мысли о ней, к тому же Рем тревожился из-за моей отрешенности.

– Ты назвал меня манри, – въедливо изучала его лицо. – Расскажи об этом побольше. Наши судьбы предрешены и не выбраться за пределы своего круга? Кем родился, тем и умрешь. А как же свобода выбора? Равноправие?

– Это не касты, нет четкого деления и запретов. Но семейная преемственность и тесная связь с корнями настолько сильна, что каждое следующее поколение продолжает дело предыдущего – предков.

Вспомнила ощущения, когда впервые почувствовала имирт Энтала. Уверена, он сакри – воин и защитник. Он не испытывал сомнений или сожалений, лишь удовлетворение от того, что выполнял свой долг. Это не выглядело тяжелой повинностью, навязанной происхождением.

В Реме я чувствовала ту же вибрации, что и у Энтала – он сакри. Он сам обронил это в разговоре. По воле судьбы у него появился шанс изменить предназначенное родовой кровью, однако последовал по проторенной дорожке – боевые искусства. Получается, от судьбы не уйти?

– И люди из разных каст никогда не пересекаются? – зароненные Алу сомнения не давали покоя.

– Ах вот в чем дело, – Рем без труда считал мой интерес. – Решила примкнуть к Дану? – сложил руки на груди, откидываясь на спинку стула. – Хочешь поиграть в войну? Я понимаю, ты воспринимаешь ее как нечто романтическое, высокое и благородное. Но ты не видела ее ужасов, не прочувствовала всю боль нашего народа. Таким, как ты, там не место. Если ты пойдешь за Даном, тебя ждут одни разочарования.

Как и Алу, он запугивал, отговаривал от опрометчивого поступка. Я и сама еще не решила, каким будет мой выбор. Уверена, родители покинут меня, отстаивая свои идеалы. Судя по непоколебимой уверенности, Рем сгорит в этом же пожарище.

– А ты, Рем? Что думаешь ты?

Он подался вперед, облокачиваясь о стол:

– Наследник жаждет вернуть корону и я не хочу ему в этом помогать.

– Значит, ты откажешь, если он попросит?

– Нет, – медленно качнул головой. – Отказать – позор и предательство. Мой род, моя семья никогда не простит меня. Я стану изгоем, бродячим псом, которому некуда приткнуться. И какие бы чувства я не питал к Дану, он мой Прэя. Я не могу не служить ему. Ты и сама должна ощущать это рядом с ним.

Как бы бредово не звучали слова Рема, но я понимала, о чем он говорил. От Дана исходила странная энергетика, которую я с каждым днем все отчетливей ощущала. Его имирт взывал, подчинял. Иногда в сознании проскальзывало необъяснимое побуждение служить, как преданный солдат своему командиру. Пугающе и одновременно одухотворяюще.