Абсолютное зло... Так ведь? (СИ)

Боль во всем теле. Такая яркая, что затмевает собой всё остальное. Это уже потом Лили ощущает в горле трубку для искусственной вентиляции лёгких, ощущает, что веки заклеены специальными пластырями. Зачем, Баки, зачем? Ничего не поможет. Она пытается сдернуть пластыри, вынуть мешающую трубку, но руки зафиксированы.

— Тшшш, тише-тише, Лили. Я позову врача, - голос Баки дрожит, как и губы, которые целуют лоб. Ей страшно. Так страшно, как никогда не было. Мало того, что всё болит, так ещё и эти трубки, мешающие нормально дышать.

Как только трубку вынули, а веки расклеили, первым делом она уставилась на Барнса, который выглядит просто ужасно. Он не выглядел так даже после самых страшных миссий в Гидре. Под глазами синяки, скулы заостренные, губы сухие и в трещинах. Но он улыбается и от этого ещё страшнее.

— Что..? - она прочищает горло, — Что с тобой случилось? На тебе лица нет. Я передала тебя Роджерсу, чтобы он тебя защитил, а это…

— Он выглядит не лучше. Поверь мне, - Джеймс высвобождает её ручку из под ремня и кладёт на свою колючую щеку. Только тогда она замечает, что боль не такая уж и яркая. И рука… Она нормальная, не тощая. Рот приоткрывается сам собой, она смотрит на другую руку и закусывает нижнюю губу, но удержать поток слез нет сил.

— Как?

— Это идея Стива. Наша кровь, наш спинной мозг. Самая сложная ночь в моей жизни. Даже в Гидре было не так. Там я не переживал за кого-то другого.

— И что теперь? Я как вы?

— Тебя не облучили, кровь просто исцелит тебя полностью. Суперсолдатом ты не станешь.

— Прости меня. Я не хотела делать тебе больно. Никогда не хотела, но так было нужно.

— Не извиняйся, я уже всё понял. Так… Теперь, когда мы всё выяснили, мне не обязательно уходить? Я говорил правду о том, что чувствую, за эти месяцы ничего не изменилось.

— Я никогда не позволяла себе признаться кому-то в любви. Хотя до того, как я встретила командира и тебя, я не любила по-настоящему.

— Знаю. И он об этом знал.

— Хочу сказать. Я… Я люблю тебя, Джеймс Бьюкенен Барнс. А ещё я люблю Баки, Зимнего солдата, Актива, Детку и даже Бионическую машину для наблюдения. Вот только… Что подумают люди? Все, кто остался со ЩИТа, думают, что мы со Стивом трахались. О ужас, какой кошмар. Это любовный треугольник? - Лили театрально прикрывает рот ладошкой, наблюдая за сменой эмоций на бледном лице любимого человека. А Баки хохочет и целует румяные щеки.

— Помню ту ночь, будто это было вчера, мисс Олсен. Засос сошёл только через два дня, - Роджерс и правда выглядит помятым и уставшим, но улыбается уголком губ, заходя в палату и подвигая стул.

— Надеюсь про остальные мои навыки никто не знает, капитан?

— О, нет, не переживай. Я сохранил это в тайне.

— Эй, Роджерс, мы в больнице…- она играет бровями.

— Молчи. Не говори, - он смеётся, краем глаза наблюдая за тем, как к переносице сдвигаются тёмные брови.

— Я могу одолжить халатик, как ты любишь, - Олсен смеётся, но потом берет и его руку в свою, — Спасибо. За всё спасибо, Стив.

— Тебе спасибо. Мне жаль, что так получилось с Рамлоу.

— Ты выполнил свою часть сделки. Он сделал свой выбор. Тебе не за что извиняться.

— Оставлю вас, пока Баки не воспринял это, - он поднимает сцепленые в замок руки и бросает на них красноречивый взгляд, — Как нечто большее, чем шутка.

— Треугольник самая устойчивая фигура, Роджерс.

— Всё, хватит. Знаешь, я ведь всегда был ревнивым. Это в Гидре из меня выбили, но сейчас я вспомнил себя настоящего, - Барнс умащивается на боку рядом с ней и крепко обнимает.

— Это маленький стимул, Баки. Я чувствую себя лучше, чем когда либо. Когда ты восстановишься… Ух, страшно представить. Хочу всего. Хочу почувствовать себя снова живой. Потому что сейчас всё кажется сном, бредом сумасшедшего.

— Люблю тебя.

— А я тебя, детка.