Абсолютные миротворцы

Мне Бобика искренне жаль – он умеет и любит убиваться горем и вот-вот начнёт это делать в полную силу. Но я действительно не могу всё бросить и кинуться его утешать. Тем более, он просто меня напоит до положения риз, вот и всё утешение. Нет уж, пускай страдает в одиночестве. Главное, потолок у него не рухнет, раз не рухнул до сего дня, а всё остальное поправимо. Соседей он и так уже довёл до состояния, когда им сам чёрт не брат. Они сами черти конкретные. Их многоэтажку можно брать и в полном составе десантировать в горячие точки планеты, чтобы там стало очень и очень холодно.

Ураган нынче будет, форменный ураган с мордобоем, это к гадалке не ходи.

– Я тебе вечером позвоню.

– Врёшь ведь, зараза.

– Я тебе вечером позвоню! Всё, пока.

Отдуваюсь, гляжу на Ваню. Хочу послать его по этажам, но не могу, какая-то мысль неясная свербит в голове – нечто, связанное с Бобиком.

Что-то важное я поймал, важное по работе – и упустил.

Ладно, если это действительно важно – само всплывет.

– Скоро будем обедать, а пока ты пройдись по слотам, улыбнись бригаде. Пусть знают, что мы рядом. Спроси, не нужно ли чего. У дверей сейчас Тарасов стоит, ему особое внимание, у него слот трудный. Заодно купишь там в цветочном большую тёмно-красную розу и отнесёшь Кате Мироновой. Ей пора взять цветок в руки. Это тоже в файле не записано.

– А она от цветка – что?… Активизируется?

– Ей просто будет приятно.

Помощник мой напряжённо обдумывает услышанное, аж мозги скрипят. Привыкай, молодой человек, тракторист думает о своих тракторах, даже когда спит.

– А что сказать? Что это от вас?

– Ну не от тебя же, ты ведь сам не догадался. Ваня, послушай, ну естественно, она активизируется. Потому что будет лучше себя чувствовать. Но цветок – не для этого. Цветок именно для того, чтобы Катя лучше себя чувствовала. Понимаешь разницу?

– Э-э…

– Мы зовём их тракторами, но они живые люди. Если тракторист на секунду забудет об этом, он уже никакой не тракторист, а очень посредственный менеджер, который быстро развалит бригаду. Поймал себя на том, что сотрудники не волнуют тебя как люди, а тебе важна только выработка, – сразу уходи с поля в офис. Потому что бригада почувствует это мгновенно и упадёт духом. Работа в поле – только для трактористов, друг мой.

Ваня кивает и уходит. Будем надеяться, что понял. Он быстро схватывает, просто ещё не привык к нашей специфике. Ну и как заходит разговор про Катю, Ване становится трудновато соображать.

Звонок в правом ухе – служебный.

– Владимир Сергеевич?

– Какие новости, Миша?

– По бригаде все в порядке. У нас в целом… Проблема.

Миша в штате бригады обозначен как «консультант по внешним связям», попросту говоря – отвечает за охрану. У него в «Мономахе» схвачено всё, он знает в лицо каждую неприметную бабульку, которая на самом деле соглядатай и «пасёт» воришек. Естественно, на короткой ноге с начальником службы безопасности. Со мной тот за руку здоровается, а с Мишей-то они говорят на одном языке. Миша в некотором смысле тоже тракторист, просто узконаправленный – влезет без мыла прямо в душу любой силовой структуре.

– Сливают нас, Владимир Сергеевич.

– Это начальник местной СБ сказал? – спрашиваю, а сам к ощущениям своим прислушиваюсь. Вроде бы не грустно мне и не больно. Ждал я чего-то подобного.

– Так точно. Контракт продлён не будет. И самое интересное – знаете, кто заступает вместо нас?

– Дай угадаю.

– Не угадаете.

– Они перекупили Яценко, – говорю я так спокойно, будто меня это совсем не волнует.

А действительно – волнует? Не особенно. Мне интересно, куда агентство поставит бригаду. Не возьмут же нас в «Золотой век». Там слишком хорошо запомнили, как мои сотрудники лупят охрану по головам дорогими бутылками.

– Угадали… Ну да, вы же тракторист, ещё бы не угадали. Яценко заступает прямо завтра. А в «Золотой век», по слухам, приходит какой-то одиночка из молодых.

– Спасибо, Миша. Кто предупреждён, тот вооружён.

– Есть идеи? – спрашивает Миша с надеждой в голосе.

Он давно со мной, он мне верит, он не трактор, но тоже постоянно в зоне моего внимания и чувствует эту тёплую добрую волну. А ещё он знает, как всё непросто на рынке активной рекламы, и очень надеется, что я бригаду не брошу, вытяну.

– На всякий случай готовься, что месячишко посидим без работы, – сообщаю я бодро.

Я всегда так говорю, и однажды мы действительно болтались между небом и землёй целых два месяца – после драки в «Золотом веке». Но то был единственный раз, и бригада сама так решила: что без любимого тракториста ей работать скучно. А обычно мы простаивали максимум неделю между контрактами. Это Миша тоже помнит.

– Ну хоть отдохнём, – говорит он. – Желаю успеха и разрешите завершить разговор.

– Продолжай нести службу.

Как всё паршиво-то. Сразу позвонить в агентство – или до вечера помучиться? К концу рабочего дня они обязаны сообщить мне плохие новости и объяснить, что будет дальше. Я ведь должен что-то людям сказать. Бедные мои люди…