Абсолютные неприятности

И Ада как всегда надулась и замолчала. А Ори вдруг спохватился – и торжественно так изрекает:

– Я слышал, ты интересовался самым мощным источником энергии у подземных хозяев?

– Да, – говорю, – солнышко, да! Пирит!

– Ну, – говорит, – они эту штуку называют иначе, но я выяснил точно: это у них самая страшная военная тайна, лучшее из лучшего. Так вот, смотри.

И самым фокусным жестом открывает у авиетки багажник.

А там я вижу этот хвалёный, легендарный, невозможный пирит, из-за которого я во всё это влип. И эта удивительная вещь – самый обыкновенный, даже внешне легко узнаваемый кси-аккумулятор. Ну один в один такой же, как на моём звездолёте. Вылитый. Просто удивительно, откуда у подземных хозяев чертёж – я думаю, им Даргон показал. Господи, боже милостивый, какой был облом…

Я повернулся к Ори, а Ори сиял, как сверхновая звезда и смотрел на меня нежно, и я понял, что не могу я его обидеть ни в коем случае. В конце концов, это мой личный облом.

– Ну что бы, – говорю, – я делал без тебя, дружище! Люблю я тебя.

Что бы вы думали, он на это ответил? Махнул девичьими ресницами и пропел:

– Я тоже.

Дальше всё было просто.

Аду мы подкинули к селению каких-то мирных дикарей, чтобы она купила себе лошадь. Не собиралась она домой возвращаться – то ли подвигов ей не хватило, то ли шило впилось в тайное место.

И мне она только одно и сказала на прощанье:

– В сущности, Снайк, ты не отпетый негодяй. Я бы могла на тебя повлиять в добрую сторону, если бы ты не был таким похотливым и беспринципным самцом. Всё доброе, что в тебе есть, заглушает эта твоя несдержанность. И ты такой неразборчивый, что даже не можешь отличить порядочную женщину от бог знает чего.

– Ах, – говорю, – Ада, я сам себе ужасаюсь, только вот поделать ничего не могу.

– Постарайся, – говорит.

– Непременно, – отвечаю. – Лет через пятьдесят обязательно начну развивать силу воли в этом вопросе. Может и вовсе перестану женщин замечать, как знать.

– Мерзкое, – говорит, – ты, Снайк, животное!

– Спасибо, – говорю, – милая, я тебя тоже люблю. По-братски.

На то мы с ней и расстались. А Ори сделал себе вид ещё прелестней прежнего и улыбался загадочно, и накручивал на палец златой локон.

– Слушай, – говорю, – а почему ты на дороге объявился, в смысле, объявилась мужчиной, а не женщиной?

– О, – смеётся, – это была военная хитрость. Чтобы ты не заподозрил про звездоликую, а главное – чтобы Ада сразу не убила. А вообще, тебе не всё равно?

– Оставим, – говорю, – эту скользкую тему. Хочешь орехов?

Он мне протянул ладошку. Я достал из кармана горсть орехов от подземных жителей – а Ори тут же спрятал руки за спину.

– Я передумал, – говорит.

Я тоже передумал. Потому что это были сушёные горные муравьи. Те самые.

С тех пор я имею ещё больше претензий к подземным жителям.

А что до Ори – то он перед вами. У него такая фантазия – не заложусь, что вы узнаете его при новой встрече. А историю эту я рассказываю уже, наверное, раз сотый, потому что Ори обожает слушать про себя. Он вообще к себе хорошо относится. Вот такушки.

Снайк рассказывал почти до утра. А рядом с ним примостился подросток-йтэн, тихий ребёночек, с длинными ресницами и славной застенчивой улыбкой.

Никто из нас не заметил, в какой момент он перестал быть стулом.

А утром, когда мы шли к кораблю, Тама-Нго мне сказал:

– Послушай, Проныра, а не слетать ли нам на эту Мангру? Как ты думаешь?…

Но это уже другой сюжет.