Абсолютный дрейф

Пролог

Острые, смерзшиеся в причудливые кристаллы снежинки падали на бескрайнее ледяное поле в полной тишине: из черной небесной пустоты – на белую гигантскую льдину.

Казалось, этой беззвучной зимней идиллии никогда не будет конца. Как, вдруг, многотонное плато «взвизгнуло» и раскроилось надвое невидимой глазу трещиной.

Судя по звуку, она прошла всего в нескольких метрах от собачьей упряжки, у которой неподвижно сидел единственный созерцатель бескрайних арктических просторов: крепко сложенный мужчина привалился к нартам и всматривался сквозь легкую снежную завесу в фиолетовые проблески Полярной звезды…

Близился апрель. Перезимовавшая Арктика день ко дню все заметнее проявлялась утробным зовом заполярной весны: солнечные просветы начали «выедать» космическую темень небосвода; снега, уходившие за невидимый горизонт, уже поигрывали разноцветными переливами; и даже многолетний паковый лед, казалось, чуть ускорил роковой спуск в сторону абсолютного Юга…

На вид одинокому каюру было около пятидесяти лет. Фигура слегка располневшая, но плотно сбитая, мускулистые руки и широкое лицо, на которое густыми космами спадали заиндевевшие волосы.

На правой кисти здоровяка отсутствовали указательный и безымянный пальцы. Оттого его конечность походила на гипертрофированную куриную лапу.

Уродство «трехпалой» руки в какой-то мере скрашивал массивный золотой перстень с крупной, зеленоватой жемчужиной, на покатых обводах которой мягко поигрывал малахитовый перламутр.

На стеклянные горошины походили и глаза одинокого путника – крепкий мороз успел выстудил их до самого дна глазниц.

Каюр был мертв.

ГЛАВА 1. ЛЕДОВЫЙ ЛАГЕРЬ

Утро без Пэра

18 марта 200… года.

08 часов 05 минут.

Дрейфующая Ледовая база.

Пошарпанная колонка походной аудиосистемы, которую с началом каждой арктической экспедиции устанавливали на камбузе Ледовой базы, натужно похрипывала заунывной скандинавской песенкой:

У Пэра когда-то корова была, совсем неплохая корова,

Но все же на скрипку ее он сменял, на старую добрую скрипку…

Бывало, играет на скрипке скрипач – все мальчики в пляску, а девочки – в плач.

А то поведет он смычком и тотчас – все мальчики в хохот, а девочки – в пляс…

Первым из утренних едоков сдался Игорь Шторм – штурман одного из вертолетов Ми–8, обслуживавших экспедицию:

– Братцы, ну давайте включим что-то повеселее? И так, мозги собрать в кучку не получается. А от этого музыкального занудства последние выжившие нейтроны в анабиоз впадают. Корнеюшка, пуповина наша всесвязующая, поймай своими «коротковолновками» хоть что-то ободряющее. Мне через час на Полюс лететь. Други мои арктические, ну, давайте начнем новый день с радостных нот?

Руки у радиста Ледовой базы Корнея Ходкевича в это утро заметно подрагивали: пили вчера много, долго, всем лагерем. Повод к разгулу, правда был, и даже сам начальник базы своим немым «добром» затянувшуюся допоздна вечерю «благословил». Но, лучше бы он проявил волю и поступил иначе – тяжкое похмелье поутру выбило из рабочего ритма большую часть экспедиции.

Меньше всего Ходкевич сейчас желал отрываться от кружки крепкого чая, в котором минуту назад заботливо растворил бутылочку любимой спиртовой настойки. Но еще больше ему не хотелось в этот предэйфорический момент спорить с занудой-вертолетчиком: знал – тот до смерти уест шуточками, но своего добьется.

Радист встал, прошел к музыкальному центру, погонял стрелку по шкале аудиосистемы и, поймав ритмичную латинскую мелодию, вернулся к столу. Коротко выдохнув, он, наконец, сделал несколько глотков «жизнетворного» эликсира, а затем с важным видом раскрыл служебный блокнот и начал читать:

«Приветствуем Ледовую базу! Добрались без происшествий. Лагерь разбили в 2 милях северо-западнее географической точки Северного полюса. До базы 4,5 – 5 миль. Площадка для приема вертолета будет готова к 09:30. Ольгерд. Родион».

Двумя днями ранее в обязанности Корнея Ходкевича добавилось оглашение телеграмм, которые к завтраку и ужину радировались в основную базу из Мобильного лагеря.

– Филиппову доложил? – уточнил у радиста начальник Ледового лагеря Александр Федорчук.

– Не понадобилось… Он к началу сеанса сам в рубку пришел. Вместе с Николаем Ивановичем и принимали Родькину «телегу», – вспомнив своего младшего коллегу, Корней невольно улыбнулся и прихлебнул из кружки очередную порцию утренней «микстуры».

Авторитет Федорчука среди полярников был непререкаем. Это была 11 навигация Александра Кузьмича. Причем, в последних семи из них он исполнял обязанности руководителя экспедиции.