Absoluta. Совесть и принципы

У Бернарда цель тоже была — отнять это.

Он знал, кто он.

И поймал этого мужчину, когда тот нёс своего ребёнка по улице.

Бернард успел внушить торговцам привлечь внимание. И он так же без замешательства дал понять своей жертве, что ничего страшного не случится, если он возьмёт немного морфия.

«Повелитель мух никогда не отпустит свою мошку», — подумал Бернард, когда мужчина сдался и, бросив свою дочь, купил новую дозу наркотика.

Этот писатель был бесконечно верующим. Он писал о многом, и все его мысли сводились к вечному и светлому. И он, в самом деле, верит, что это спасёт его?.. После его беспробудного пьянства и блуда?

Бернард помнил, что писатель однажды даже отказался от этого образа жизни, потому что считал, что он сможет искупить свои деяния. И Мортем убеждал отца, что эта жертва — вовсе не жертва.

Спустя несколько лет отец снова отправил Бернарда к этому человеку.

Как бы он ни пытался исправиться, он всё равно совершал всё те же ошибки. Он всё успокаивал себя: «Бог простит».

Может быть.

Только «однажды продав душу, не расплатишься».

Неважно, сколько книг он написал, чтобы будущие поколения жили правильно. И неважно, что он часть своей жизни посвятил тому, чтобы дети получали образование: что-то доброе, светлое, вечное.

Важно то, что он перешагнул черту. И с этим никогда уже не мог покончить, несмотря на свои добрые мысли.

Грех, зло — называй, как хочешь, — но Бернард забрал его.

Она была невидимой, но ощутимой — просто пульсирующей — поддержкой войск Соединённых Штатов в сороковые.

И пусть война была почти выиграна, — армия США терпела потери, потому что немцы всё ещё были безжалостны и агрессивны.

В самом начале апреля в Нью-Йорке уже многие праздновали победу над немецкими фашистами, потому что поражение немцев было очевидно.

И Бернарда послали убрать её.

Шампанское лилось рекой. Все вокруг кричали ободряющие лозунги. Эти люди просто радовались. И этой радости не было никакого предела.

Хотя это не совсем так. Бернард был пределом.

Его послали убрать причину поддержки армии.

Но она стояла там. Такая весёлая, такая простая, такая искренняя, такая красивая…

Её синее бархатное платье струилось по фигуре, а она тщетно старалась убрать за ухо выбившуюся прядь волос.

А её смех… Ничто не передаст её смех. Можно только передать ощущения. Было спокойно. Да, именно спокойно. Другого слова просто не подобрать.

Даже Бернарду стало спокойно. По-семейному спокойно, чего он не испытывал никогда за всю свою жизнь.

— Просто скажи правду, — прозвучал этот — её — голос в голове Мортема, когда он оказался напротив двери гостевой комнаты.