Absoluta. Совесть и принципы

Мортем схватил её за горло, толкнул к стене и начал душить. Книга из рук Уайт выпала. Девушка вцепилась в пальцы мужчины, пытаясь ослабить его хватку, но делала тем самым только хуже себе.

Она брыкалась. Не в силах кричать. Или дышать. Условные защитные рефлексы вызывали тошноту. Всё, что Уайт могла, — посмотреть ему в глаза. И она посмотрела. Как в последний раз.

— Мортем… — из последних сил, сквозь хрипоту, выдохнула Деметрия.

Понимая, что она теряет сознание, ей оставалось только позвать его и верить, что настоящий Бернард её услышит.

Уже без сознания девушка упала на пол.

— Это уже ни в какие ворота! — кричала Изольда, но её голос был приглушён туманным сознанием Деми.

— Ты хотел убить её?! — Уайт слышала нотки паники в голосе Эгиля.

— Вы знаете, что нет, — с какой-то глухой усталостью отозвался Бернард. — Вы же знаете… Я скорее сам умру…

И Деми призвала на помощь все свои силы.

Эгиль, Иза и Генри готовы были растерзать Мортема прямо здесь и сейчас, и только Деметрия могла этому помешать. Только она догадалась, и только она может им всё объяснить.

Поэтому она взяла себя в руки, взмолилась всем богам, сосредоточилась и сказала лишь то, на что хватило сил:

— Это Данталиан.

И снова упала в мир грёз.

Вечером ей дали тарелку фруктов и бокал красного вина, чтобы она пришла в себя.

Учебник, который она взяла с собой, чтобы найти Кана, лежал около дивана в гостиной, на котором девушка провела весь день.

И теперь она полусидела-полулежала под пледом, откусывая кусочек арбуза или поглощая дольки апельсина. Уайт чувствовала, что ей было лучше, но, чтобы подняться — сил не было.

Девушка посмотрела на Мортема, который смотрел на клавиши своего рояля. Машинально она погладила свою шею, покрытую синяками.

Казалось, что все молчали целую вечность. И когда Эгиль принёс Деми кружку чая, она благодарно приняла её робко, тихо сказала: «Спасибо». И это было единственное слово, произнесённое в этом доме за последний час. Поэтому все: Мортем, Иза, Генри и его сын так резко и удивлённо посмотрели на девушку, но не произнесли ни слова.

Спустя минуту полного и угнетающего молчания Деметрия не выдержала.

— Дай сюда, — с повелительным тоном она взглядом указала на учебник, валяющийся на полу.

Эгиль покорно передал девушке книгу.

Проворно пролистав страницы и найдя нужную, Деметрия отбросила плед и гордо поднялась на ноги.

— Снимай защиту дома, — уверено бросила она Бернарду.

Мортем как-то ломано повернул к ней голову. Его взгляд был странным. Чуть осмотревшись, Уайт увидела на крышке рояля пустой графин, в котором всегда был бурбон… или виски…

Так что взгляд Бернарда не был странным. Просто мужчина был страшно пьян. Деми потребовалась доля секунды, чтобы понять его боль.

Словами это не объяснить. Объяснить чувства вообще невозможно. Но глядя на Мортема, девушка физически ощутила, как сжимаются лёгкие до крохотного комочка, что никак не вдохнуть… А тем же временем сердце стало биться как сумасшедшее.

Деметрия физически почувствовала всю ту боль, за которую Мортем теперь так отчаянно расплачивается.

Уайт положила руку на левую сторону грудной клетки в надежде, что тепло её тела снизит эту внутреннюю боль, и прошептала:

— Снимай.

Мортем опустошил свой бокал, хотя там и оставались считанные капли. Он просто набирался смелости, чтобы зажмуриться и на выдохе сжать кулак.

— Да вы оба с ума сошли! — закричала Изольда и, выбросив руку вправо, откинула Бернарда к камину.

— Что там об уроке «не поддаваться эмоциям»? — Деми посмотрела на Лейденшафт, как смотрят на учителя, который всегда твердит о никчемности ученика, а потом этот ученик получает гранты по предмету.

— Деми, чего ты добиваешься? — утешительным тоном спросил Эгиль. Он прекрасно понимал, что обстановка накаляется, и поэтому попытался разрядить ситуацию. Ну, или хотя бы отвлечь всех, чтобы они не устроили апокалипсис раньше времени.

— Мы оба были не правы, — отведя взгляд от Изы, Уайт посмотрела на Эгиля. — Мы однобоко смотрели на ситуацию.

— Что? — недоумевал Эгиль.

— Я не согласилась, что за всем стоит мой брат, — Деметрия дёрнула плечами так, будто по её нутру прошёлся стыд. Но, собравшись, она добавила: — А ты не согласился, что за этим стоит Данталиан.

— Ты хочешь сказать, что, вероятно, самый опасный демон из всех возможных выбрался? — опешил Генри, аккуратно нащупывая под собой поверхность, чтобы присесть. Их с Деми взгляды встретились. Ей было очень стыдно. Генри был очень напуган.

— Пап, успокойся, — с неожиданной теплотой в голосе сказал Эгиль и как будто машинально налил ему стакан воды. — Мы разберёмся.

— Данталиан был заточён во тьме много веков назад, — выдохнула Иза. — Как вообще Кан смог его освободить, если никто до него не решался это сделать? Мне не представляется это возможным… Деми, вероятно, ты просто ошибаешься.

— Или я не ошибаюсь, и твой лучший друг просто говнюк, пытавшийся меня убить; или я всё-таки права, Иза, — равнодушно отозвалась Уайт, даже не посмотрев в сторону женщины.