Absoluta. Совесть и принципы

Кандеон обнял её за плечи так по-родственному, так тепло, как будто исполнилась мечта его жизни. Сначала он приобнял Деми аккуратно, нежно, а когда понял, что сестра не отталкивает его, он сжал её в объятиях так сильно, как только мог, чтобы она при этом не почувствовала боли.

Это было странное чувство. На долю секунды Уайт онемела от шока и чуть не задохнулась от нахлынувших на неё эмоций, а затем — внезапно для самой себя, — она охватила Кана руками, прижалась к нему и разрыдалась, как ребёнок. Девушка почувствовала себя защищённой. В голове пульсировала мысль, что её предупреждали; что Кану нельзя доверять; что это демон. Но сердце… Сердце прыгало от радости, что она нашла семью. Что брат — вот он здесь, осязаемый, оберегающий и любящий. Сколько бы нотаций и предупреждений не проскальзывали сейчас в памяти, Уайт просто по-детски радовалась своей семье. И эта радость, проясняющаяся через слёзы, нашла себе выход в утешительных объятиях Кана.

Она всё никак не могла унять рыдания, поэтому Кандеон стал укачивать её в своих руках и тихо напевать:

— Спи, мой цветочек, моя малютка-дочка. Спи-засыпай, глазки крепко закрывай. Фиалки, розы и ромашки — все заснули под песнь пташки. И ты спи, цветочек мой, глазки милые закрой…

И чем дальше Кан нашёптывал ей колыбельную, тем больше она успокаивалась. И когда он закончил второй круг, Деми уже не плакала.

— Мама пела тебе эту песню перед сном, — тихо проговорил брат, продолжая укачивать девушку в своих руках.

Девушка немного судорожно вздыхала, оставаясь в объятиях Кана и продолжая обнимать его в ответ. Слёз не было, только паника тихо нашёптывала, что нужно убираться отсюда. Как бы Кандеон не любил её, как бы не оберегал, в этом доме наверняка полно демонов, которым уж точно доверять нельзя. И нужно найти Бернарда, уводить его отсюда, спасать, чего бы ей это ни стоило…

В комнату вошла молодая девушка, на вид ей было около двадцати с небольшим. Посмотрев на неё, Деметрия подумала, что она едва ли старше её на пять лет. Эта незнакомка выглядела очень усталой, как будто не спала несколько суток: под глазами залегли тёмные круги, лицо казалось осунувшимся и неестественно серым. Но тем не менее она улыбнулась Уайт и протянула ей стакан с какой-то бледно-розовой жидкостью.

— Не переживай, это лёгкое успокоительное. Тебе стоит немного прийти в себя после твоего героического поступка, — произнесла она. Кандеон молча кивнул, подтверждая, что напиток ничем не опасен.

Деми выпила лекарство залпом, даже не понимая, каково оно на вкус. И немедленно спросила:

— Где мой друг?

— Твой друг? — с недоумением спросил Кан.

— Бернард.

— О… Ты считаешь его другом… Как мило, — недовольно хмыкнул мужчина и немного отсел от сестры.

Несколько мучительно долгих секунд Уайт смотрела на своего брата, ожидая ответа на свой вопрос. Но почему-то ни Кан, ни милая незнакомая девушка не спешили ничего рассказывать.

— Кандеон! — послышался резкий, несколько гортанный голос снизу. Молодой мужчина немедленно поднялся на ноги, попросил свою знакомую остаться в комнате с Деми, сам же помчался вниз, предварительно закрыв за собой дверь.

Девушка подала Уайт руку и помогла ей пересесть на кровать. Сама устроилась рядом и представилась:

— Меня зовут Эмма.

— Что ж, Эмма, может быть, ты мне скажешь, где Бернард? — устало вздохнула Деми, подумав, как удачно вовремя позвали её брата, и он смог уйти от ответа. Но ответ получить ей всё-таки нужно.

— Он наверху, — спокойно отозвалась девушка, заправляя прядь светлых волос за ухо.

— Живой? — уточнила Деми.

— Разумеется, — Эмма ответила таким тоном, будто вопрос её оскорбил. — Мы же не монстры какие-то. Твоего друга здесь вообще не должно было быть. Но так как он держал тебя в нужный момент, он переместился вместе с Каном. Никто не собирался брать его с собой, — хмыкнула она.

— А «здесь» — это где? — уточнила Деметрия, оглядывая комнату.

Эмма тяжело вздохнула, как бы стараясь подобрать нужные слова. Она выглядела так, словно прикидывала, что можно сказать, а что — нет.

— Ты много знаешь о своём, так называемом, друге? — прищурившись, спросила девушка.

— От него самого? Практически ничего. От других? Практически всё, — хмыкнула Уайт, скрестив руки на груди. Девушка внезапно ощутила, что чувствует себя чересчур уверенно для сложившейся ситуации.

— Очень сомневаюсь, — чуть вскинув брови, проговорила Эмма. Она скользнула глазами по лицу Деми, а потом уставилась на зашторенное окно. — Этот дом должен был достаться твоему другу за последнее дело, которое он провалил. Пентхаус в Нью-Йорке за дело во время Первой мировой он получил. А вот за дело во время Второй мировой — нет.

Деметрия замерла, уставившись на Эмму, надеясь, на продолжение рассказа, но её новая знакомая не торопилась говорить. Она снова как будто взвешивала каждое слово.

— Если ты сама не уверена в своём рассказе, то, конечно, лучше вообще не говорить, чем подбирать слова, чтобы выдвинуть свою версию событий… — заметила Деми, укоризненно взглянув на Эмму. Светловолосая девушка хохотнула: