Абу Нувас

Успокоившись, Яхья приказал Ясмин петь из-за занавеси, и она, покорно поднявшись, ушла и исполняла только песни, которые ей называли. Хасану стало скучно и он несколько раз приподнимался, чтобы незаметно от хозяина уйти. Но мальчик боялся, что слуги Яхьи, которые не видели, как он входил вместе с остальными, подумают, что он вор и побьют, а то и отдадут стражникам.

Но тут Валиба поднялся и произнес:

— А теперь послушайте новые стихи, которые я написал только вчера.

Он стал декламировать. Уставший Хасан не запомнил их, но они поразили его своей легкостью. Стихи звучали совсем не так, как чеканные строки Имруулькайса и других древних, в них речь шла о вине, веселых собутыльниках, они были написаны простыми словами, которые употреблялись в обыденной речи.

Забыв обо всем, Хасан широко открыл глаза и не отрывал взгляда от поэта. Наконец, тот заметил, как внимательно слушает его мальчик и, прервав чтение, неожиданно спросил его:

— А тебе нравится?

— Да, — не задумываясь ответил Хасан. — Это не такие стихи, которые я слышал от сказителей, но они тоже очень хорошие и главное простые.

— Что значит простые? — недоуменно спросил Валиба.

Хасан поспешно объяснил, решив, что поэт обиделся:

— Это значит, что их можно понять. Здесь говорится не о старых палатках и истлевших остатках кочевья, а о том, что мы видим в жизни.

Валиба удивленно окинул взглядом мальчика, будто впервые увидел его:

— Вот ты, оказывается, какой! Может быть, ты тоже сочиняешь стихи?

У Хасана от волнения горели щеки. Ведь он в первый раз в жизни говорит с настоящим поэтом!

— Я написал стихотворение про охоту, — пробормотал он, уже раскаиваясь в своей откровенности.

— Скажи его нам, — потребовал Валиба и уселся на ковер. — Встань вот здесь. Начинай.

Хасан с сильно бьющимся сердцем стал перед хозяином дома и нараспев произнес:

Я выеду, когда ночь еще в своей черной шкуре…

Когда он закончил читать и умолк, приятель Валибы сказал:

— Мальчик позаимствовал свои стихи у древних, но облек их в прекрасную новую форму, если это действительно его стихи.

Валиба молчал. Потом вдруг спросил Хасана:

— Если я начну стихи словами: «мы рыцари вина…», как ты продолжишь их?

Хасан, не задумываясь, выпалил:

 - Мы рыцари вина и сраженные им.

— А с чем ты сравнишь вино и воду?

— Вино, если оно красное, можно, по-моему, сравнить с огнем, яхонтом, солнцем, а если оно желтое, то с глазами петуха — они желтые и прозрачные. А воду можно сравнить с жемчугом, потому что я видел: когда ваш слуга смешивал вино, пузырьки воздуха поднимались к краям и были похожи на жемчуг.

— Ты учился где-нибудь?

— В куттабе, когда мы жили еще в Ахвазе.

Валиба вздохнул и, подтянув мальчика к себе, сказал:

— Я живу на Восточной улице, рядом с рынком зеленщиков. Мой дом второй справа, если пойдешь от рынка. Когда кончишь работу в лавке, приходи ко мне после вечерней молитвы, я буду заниматься с тобой, как занимаюсь с другими учениками. Но с тебя я не буду брать плату. Каждый день вечером я читаю им стихи и учу их.

— Когда трезв, — вставил Яхья со смехом.

— Когда трезв, — серьезно повторил Валиба.

Потом, обратившись к Яхье, сказал:

— Сейчас позволь нам уйти. Мы выпили совсем немного и отдохнули у тебя, так что доберемся до дома.

— Я велю подать вам оседланных мулов, мои слуги проводят вас, — предложил хозяин.

— Что ж, — согласился Валиба, — так и сделай!

Потом он хлопнул в ладоши и, когда евнух просунул в беседку свое лоснящееся лицо, сказал ему:

— Думаю, твой господин не будет в обиде, если я попрошу отсыпать этому молодцу в узелок побольше сладостей.

Евнух поклонился, взял Хасана за руку и повел за собой. Он завел его в большую комнату, которая, видно, была рядом с кладовой — в комнате вкусно пахло сушеными плодами — вышел и скоро вернулся, держа в руке довольно большой узелок. «Возьми, сынок, тут много вкусных вещей, иди с миром».

Хасану хотелось посмотреть, что в узелке, но он спешил к хозяину — ему не терпелось поделиться с ним радостью, ведь только Абу Исхак мог оценить удачу, выпавшую на долю своего ученика.

Войдя в лавку, Хасан увидел, что старик как всегда сидит на своем любимом ковре, полузакрыв глаза. Мальчик ожидал, что его будут спрашивать, почему он задержался, но Абу Исхак, услышав скрип двери, повернул голову и произнес только:

— На улицах спокойно?

— Да, — удивленно сказал Хасан. — Все как обычно, я не заметил ничего особенного.

— Ну, дай-то Бог, — вздохнул Абу Исхак и, тяжело поднявшись, подошел к мальчику.

— Что это у тебя? — спросил он, увидев узел.

Наконец-то Хасан мог рассказать о том, что с ним случилось! Но хозяин не выказал особой радости. Он пожал плечами и сказал: